Пешка

Она жаловалась на какую-то войну, связанный с этим дефицит, грубость лавочника, вечные пробки на воздушных трассах, рост цен на целлулоид, ещё что-то… Самсон кружился вокруг неё, ласкаясь и мурлыча от удовольствия.

Снова звонок, и снова Клим нажал кнопку. Послышались шлёпающие шаги. В комнату вбежал высокий худой парень в хулиганском картузе, красном спортивном костюме с белыми полосами, на ногах мягкие туфли для тенниса. На запястье сверкнули золотые часы. В зубах папироса. Самсон лениво зевнул.

– Босс! Честная публика! – откозырял малый и поставил на барный стол бумажный пакет, набитый продуктами. – Пармской ветчины принёс, как заказывали, и ещё по мелочи.

– Сяо Глебка, привет! – помахала изящной ручкой китаянка.

– Сынок, сними головной убор в помещении, – проскрипела Олимпиада Родионовна с лестницы.

– Прости засранца, бабуль! Мамка не научила.... – Он сдёрнул кепи, по голове рассыпались рыжие кудри. Спортсмен взял из холодильника банку кофейного напитка, откупорил ключом, прошёл к роялю и плюхнулся на табуретку.

Клим закурил следующую сигарету. На экране героиня, что была в начале фильма, отвесила звонкую пощёчину мужчине. «Никогда! Слышишь? Никогда больше не смей появляться в.. В этом доме!» – прокричала она, вытолкала его за порог и хлопнула дверью.

– Совсем Ангорская подурнела, играет из рук вон плохо, – заметил барон.

Юи защебетала про то, как слава кружит голову, что два Орфея явно пошли ей не на пользу, что она сдала, и это заметно даже невооружённым глазом, а в наше время женщина не имеет права так себя запускать…

Стоявший на столике возле дивана телефон зазвонил. Клим поднял трубку. Жующий молодой мужской голос осведомился:

– Хозяин, тут Мендельсон припёрся, – и шёпотом добавил, – С лифтом как обычно?

Клим задумался, но не нашелся, что ответить. В трубке послышались гудки.

Актриса на экране била посуду, рыдала, рвала в клочья фотографии, и снова рыдала.

– И это фильм категории «А», – с отвращением произнёс барон.

– Кинишко крутится, червонцы мутятся, – осклабился Глебка.

В дверь позвонили. Клим нажал кнопку. В коридоре послышались тяжёлые шаркающие шаги. Занимая всю ширину дверного проёма, показалась неохватных размеров фигура в мятом костюме. Самсон бросился Климу подмышку. Фигура рывком ослабила галстук, плюхнулась на стул возле входа, и рьяно обмахиваясь шляпой, взмолилась:

– Воды! Помираю…

– Собаке собачья смерть! – выкрикнул Глеб из-за рояля.