Повесть без названия

Повесть без названия

Ерофим Сысоев

Действие развивается по двум взаимопроникающим линиям: «ленинский» пломбированный вагон движется через Германию в сторону Швеции, в то время как в помещении небольшого радиоканала в Петербурге идет обычная текущая работа – сотрудники возвращаются из командировок, материал готовится к эфиру… а вагон с революционерами тем временем приближается к балтийскому побережью.

Повесть без названия

Ерофим Сысоев

© Ерофим Сысоев, 2021

ISBN 978-5-0053-1874-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ерофим Сысоев

Повесть без названия

– Как живёте, караси?

– Ничего себе.

Мерси!

В.П.Катаев

    «Alle meine Entchen schwimmen auf dem See…[1 - «Все мои уточки плавают по озеру…»]»

    Немецкая народная песенка

На платформе тускло и сухо, по-европейски, звякнул колокол, шаффнер в последнем вагоне, свесившись из двери наискосок, с ногой на подножке и рукою на поручне, дал длинный, тревожный свисток с переливом – и тут же впереди баском откликнулся гудок локомотива.

Звякнули буфера, вздрогнули вагоны, и готические буквы «Готтмадинген» неспеша поползли к хвосту поезда. Через пару мгновений вокзал за окнами истаял и взору открылось во всём своем величии приграничное Бодензее – вытянутое и парное.

Лейтенант кайзеровской разведки фон Бюринг, по грудь высунувшись в окно, на прощание повертел по сторонам головой, затем незаметно, как ему показалось, сплюнул на убегавшее из-под вагонных колес полотно и, откинув назад корпус, потащил кверху раму – конец марта в этом году выдался не особенно теплым.

Покончив с окном, Бюринг немедля вышел в салон вагона.

– Каспада! – Голос лейтенанта торжественно зазвенел. – Каспада! Примьите мои поздрафления. Карошего пути!

Уже собравшиеся в салоне путешественники взволнованно зашумели, трогая друг друга руками за плечи, ладони, лацканы и проч. Побежали шепотки, возникли группки, где-то в нижнем ярусе захихикали и забегали притихшие было дети.

Валя Морточкина, стройная, переодевшаяся в легкую дорожную кофточку, прижимаясь плечом к Гоше Сафарову, тыкала нежным пальчиком гейши в листок с гранками, вползвука настаивала, подчеркивая что-то в строчке подпиленным ноготком; из угла салона на возбужденную молодежь поглядывал Миха Цхакая – с сократовским профилем, с седою, как снег, бородкой, – и не без довольства оправлял ладонью белоснежные же усы.