Без смягчающих обстоятельств

Он был не то чтобы скрытным – просто умело, изобретательно и даже забавно уходил от любых разговоров о себе. Женщины в больнице сумели узнать только то, что он «сейчас не женат». Мужчины, даже Иван Петрович, постоянно обращались к Веригину за помощью, советами, и не только по профессиональными вопросам (у Артема же такие связи…). Говорить с ним было просто и приятно. Но ничего похожего на дружбу ни с кем у него так и не появилось. Вскоре все смирились с тем, что Артем – одиночка без надежд на перемены. У этого было и реальное, логическое объяснение: Веригин жил с наукой.

В ней для него не было неизвестных мест и лишних знаний. В своей работе он не ограничивался хирургией. Веригин мог оказать своему пациенту любую помощь. Он замечал угрожающий инфаркт, ранние признаки заболевания легких, депрессию и даже мог вылечить больной зуб без помощи стоматолога. В его маленьком кабинете как-то помещались любые приборы и материалы. В клинике небольшой штат, и главврач с Артемом решили, что увеличивать его новыми специалистами не стоит. Они справляются.

Это было в чем-то завораживающее зрелище. По узкому коридору с низким потолком торопливо проходят, пробегают врачи и сестры. И вдруг появляется очень высокая фигура человека, над медицинской маской которого по-детски ласково и смущенно сияют серые глаза. Он сутулится, жмется к стене, чтобы стать меньше и никого не задеть. Он никогда не спешит. Он всем приветливо кивает, но никого не выделяет и не задерживает. И все видят поверх его хирургического халата прозрачный плащ одиночества, которое не беда, а, наоборот, комфорт.

Зрелище-то, конечно, теплое и приятное. Оно становится еще более милым, если проследовать за доктором в палаты во время обхода пациентов. У Веригина необычная, странная и трогательная манера общаться с больными. Он разговаривает со страдающими взрослыми людьми как нежная мамка или нянька. «Так не больно? Ничего, сейчас пройдет. Это плохой доктор сделал маленький укольчик. Вздохните глубоко и свободно, смотрите на этот экран: там всегда море и всегда разное.

Ну вот. Какая умница» – так тихо бормочет Артем и грузному угрюмому мужчине, и нервной даме, и робкой старушке. А с детьми иногда затевает серьезную философскую беседу на равных.

Но то, что для постороннего наблюдателя остается за кадром, далеко от идиллии.

– Ох, он такой… – почти всхлипнула от восторга юная санитарка Аллочка. – Я просто балдею от него. Все больные от него тащатся.

– Как же надоел этот цирк.