Против течения

Марина прекрасно понимала, что это «паньски вытребеньки», как говорил Леший, который хотел, чтобы она сидела дома и занималась детьми, но на работе она отдыхала, погружаясь в чужие тексты. Главный только радовался и говорил: ты из любого дерьма конфетку сделаешь, так что – работай!

У нее было несколько постоянных авторов, а «на сладкое» она выбирала из множества томящихся в издательском портфеле рукописей то, что ей нравилось, в чем видела зерно настоящего текста. Сначала Марина работала с авторами в издательстве, хотя там приходилось терпеть назойливую и болтливую коллегу, которую прозвали Жужелицей, да и дорога отнимала слишком много времени.

Потом она ушла на договор и стала работать дома, приглашая авторов к себе. Из этого тоже ничего хорошего не вышло: ей плохо удавалось выделить какое-то определенное время и приходилось работать урывками.

Один раз Леший нечаянно открыл дверь и обомлел, увидев огромный букет роз и посетителя, спрятавшегося за ними. Это был милейший и чрезвычайно робкий Илья Михайлович Гольдман, писавший под звучным псевдонимом Виктор Казарский.

Он сочинял такое невероятное фэнтези, что Марина каждый раз изумлялась его необузданному воображению. Но вот любовные сцены Казарскому не удавались, хотя они и редко попадались в его романах.

Изя, как его вскоре начала звать Марина, чудовищно краснел и заикался больше обычного, когда она, внутренне смеясь, осторожно излагала свои замечания по этому поводу. У него были замечательная жена и двое мальчишек.

Изя просто благоговел перед Мариной и всегда приносил цветы. Работая с ним в гостиной, Марина слышала, как Лёшка яростно грохочет чем-то в комнатах или демонстративно громко разговаривает с матерью – показывая, кто в доме хозяин. Однажды Марина даже не выдержала. Извинилась перед автором, вышла, нашла мужа в коридоре, где он искал что-то на полках шкафа, прижала к стенке:

– Что это ты устроил, а?

И целовала до тех пор, пока Лёшка, наконец, не засмеялся:

– А чего он такой веник притащил?!

Веник! Она только вздохнула, подумав: «От тебя-то и прутика не дождешься…»

Зато другой автор Лёшку заинтересовал, и немудрено: это была дама, писавшая мистико-эротические романы из «античной жизни», – Анна Семирадская, которую Лёшка тут же прозвал Фриной[1 - Ф р и н а – древнегреческая гетера, центральный персонаж картины Генриха Семирадского «Фрина на празднике Посейдона в Элевзине», 1889.

].