Прозрение Эль

– И чего он… – пробурчал Джус.

– Случайно получилось, – пожал плечами Грей. И тут же с азартом продолжил:

– А давай, кто больше? На «раз-два-три»? А потом посчитаем.

– Только теперь – честно, – с подозрением согласился Джус.

Две новые веточки, тщательно проверенные на одинаковость, устремились в самую кучу спящих пуль.

Это было последнее приятное событие перед тем, как всё вокруг и внутри Джуса, превратилось в жуткую боль.

Верт разжёг костёр, в который накидал сушёных загодя трав. Попав в огонь, эти травы трещали, искрились, и дым становился едким и вонючим.

Наставник окуривал спящих пуль этим вонючим дымом, от которого слезились глаза, а затем приказал мальчикам встать в круг и дал каждому по паре плотных перчаток.

– Вы избранные, чтобы стать свободными, – сказал наставник. – Мы снимем с вас проклятое закрепление, и никто не сможет сделать вас рабами. А затем вы познаете чистую любовь, не имеющую ничего общего с той постыдной страстью, что каждый совершеннолетний бар испытывает к любому, кто насильно привязал его к себе.

Он уже говорил им это не раз, но сейчас повторил снова, усиливая торжественность момента. Слова застывали маленькими льдинками на лёгком утреннем морозце и кололись.

– Тот, кто знает свободу, познает и чистую любовь. А чистая любовь даст вам возвыситься…

Возвышался дым, всё гуще уходя в низкое хмурое небо. Джусу не то, чтобы очень хотелось познавать свободу и возвышаться, но мама строго настрого приказала слушаться Верна. Он, наверное, и оказался в числе «избранных», потому что его мама была странная, хотя и тщательно скрывала это от остальных.

До определённого момента, когда по Барвиллю словно прошёл лёгкий ветерок с какой-то неведомой, пятой стороны света, и вдруг все заговорили, что закрепления договором можно избежать.

Говорили тихо и только с глазу на глаз о том, что испокон веков установленный для баров порядок вещей скоро нарушится. И что можно будет не любить, страдая, владельца, который по прихоти привяжет тебя к себе «закреплением», ввергая в добровольное заключение, похуже, чем в императорских казематах.

И тогда мама перестала стыдиться своей тоски из-за чрезмерной привязанности к двум старшим братьям Джуса, которыми могла бы гордиться: у них привязка прошла сразу и без неожиданностей, ещё совсем щенками один за другим они покинули Барвилль и растворились со своими владельцами в бескрайних просторах Таифа. Даже не успели оставить приплода, настолько маленькими ещё были.