Точка невозврата

Наталья не поддержала шутку коллеги. Антон парень неплохой, но в последнее время как-то странно себя ведет. И эти его подмигивания… нет, конечно, приятно, когда молодняк на тебя так реагирует. Но заводить романы на работе – последнее дело. Вот как раз ходячий пример того, что бывает из-за служебных романов, – следующим из кабинета вышел второй пилот Камаев. С бесстрастным лицом и вежливой полуулыбкой. Такой весь загадочный. Специально, наверное, интересничает, знает, на что женский пол падок. Интересно, если бы не Антон, а Камаев ей подмигнул, она бы устояла? Надо у Жанки спросить.

Она обернулась и тут же толкнула подругу в бок.

– Ты в нем сейчас дыру проглядишь, – шепнула она.

Жанна поспешно опустила глаза. Черт ее дернул как-то по пьяному делу сболтнуть при Наташке лишнего. Ну да, нравится ей этот неприступный как айсберг и такой же холодный второй пилот. Может, даже больше, чем нравится. Хотя кроме лица, украденного у какого-то голливудского актера, и фигуры, слепленной неким небесным Микеланджело, не было в Камаеве ничего хорошего, ровным счетом ничего.

Кроме… кроме того, что рядом с ним у нее внутри начинали порхать те самые пресловутые бабочки, на время прогоняя мерзких жаб, которые давно и прочно обосновались там и не собирались уходить добровольно.

Камаев появился в компании примерно год назад. Но столкнулись они в одном рейсе не сразу. На предполетном брифинге, когда экипаж знакомился друг с другом, она сначала и не обратила на него особого внимания, подумала, ну вот еще один записной бабник, уж больно красив.

Но потом она услышала его голос: бархатный, с грудными переливами – от него замирало сердце и начинало ныть чуть пониже диафрагмы. Это же невозможно – иметь такой голос, подумала она тогда, за это сажать надо. На цепь и с кляпом во рту. Перед глазами тут же родилась картина связанного второго пилота. Голого, но в фуражке. Она тогда громко фыркнула, чем вызвала у Камаева слегка ироничный взгляд и легкую усмешку, словно он прочитал ее нескромные мысли. Этот взгляд и, главное, усмешка ввергли ее в крайнюю степень смущения так, что она совершенно неприлично залилась краской и до сих пор не могла без досады вспоминать этот эпизод.

– Не знаю, чем можно в этом толстокожем чудище дыру проделать, – буркнула она, – но явно не моим взглядом.

– У тебя все в порядке? Ты чем-то расстроена, я же вижу.

– Да все нормально. Просто… Устала, наверное.

– А я давно говорю, что надо тебе к моему косметологу походить. Чудо-врач.