Подтексты. 15 путешествий по российской глубинке в поисках просвета

Помните? «В черном-черном городе, на черной-черной улице стоит черный-черный дом…» Сплошные боль, страдание, безнадега. Ведь я в основном пишу о том, как люди живут в нечеловеческих условиях, страдают от произвола властей, еле сводят концы с концами, сражаются с тяжелыми болезнями, сталкиваются с дискриминацией и насилием. Чувствуют себя потерянными, одинокими, ненужными.

И все-таки как-то справляются. Находят в себе силы, опору – в тех, кто рядом. И идут на контакт с журналистом, чтобы быть услышанными.

Чтобы что-то изменить.

Каждый репортаж в этой книге я дополнила послесловием. В них я пишу и об изменениях, произошедших после публикации материалов, – в конкретной области и в жизни моих героев в частности. Я рассказываю о случаях, когда благодаря огласке заржавевший бюрократический механизм начинает раскручиваться. Чиновники вспоминают об обязательствах многолетней давности, а прокуратура начинает проверять учреждения, в которых годами замалчивались злоупотребления и превышения должностных полномочий.

И, конечно, я пишу о том, как поменялось самочувствие (и самоощущение), материальное положение, образ жизни самих героев.

В этих-то «подтекстах» надежда и занимает место безнадеги, потому что в них виднеется просвет.

Журналистское «закулисье» всегда остается за кадром. Правда, иногда я рассказываю в соцсетях о том, что со мной происходит «в поле» во время командировок. Это небольшие зарисовки: с чем репортеру приходится сталкиваться – от бытовых условий до случайных разговоров.

Эти зарисовки часто очень эмоциональные. После таких постов читатели спрашивают меня, как я выживаю в своих командировках. Так и пишут: «Как вы выживаете, Евгения?» Потому что некоторые поездки кажутся (и иногда действительно бывают) экстремальными и эмоционально тяжелыми. Еще читателям интересно, что я чувствую, как нахожу героев, как с ними разговариваю? Не хочется ли мне все бросить, когда работа не дает результата, и каким должен быть этот самый результат?

Так что я решила рассказать и про личные, эмоциональные вызовы, с которыми сталкивается социальный журналист во время работы над текстом и после.

Потому что закулисье очень хорошо передает действительность со всеми ее монстрами.

Вот из этих закадровых историй и выросла моя книга.

Бабушка в дыму

В социальную журналистику я пришла не сразу. Первое время хваталась за все подряд и особенно любила работать в жанре «журналист меняет профессию».