Черный грифон

Но окончательно ботаном Стас не стал, так как с самого первого класса был главным спортсменом нашего коллектива, и, сама собой, вокруг него построилась своя группа. Ребята ходили в походы, куда с ними постоянно напрашивались и другие, не причисляющие себя к спорту, тёплыми вечерами пропадали на сортплощадке, зимой надевали лыжи, а летом часто садились на велосипеды.

Сам я был штатным активистом. Сколько себя помню, состоял в редколлегиях всех возможных газет, писал сценарии, а потом и ставил сценки, утренники, а в старшей школе вечера.

Мы организовывали культурные мероприятия и поездки, дарили подарки ветеранам и брали шефство над младшими классами. Это занятие тоже можно назвать увлечением, потому что мы тогда были молодыми, идейными и одухотворёнными.

В классе имелись и другие, не так явно выраженные кружки по интересам, но, что удивительно, Платон так и не смог присоединиться ни к одному из них за все шесть лет учёбы с нами. Он был сам по себе, и он был никакой. Никто из учеников не смог бы, не задумываясь, назвать его увлечения.

Как таковых их не было. Время от времени Платон пытался похвастаться прочитанной книгой, но чаще всего это оказывалось всем известное старьё. Или приносил собственноручно сделанную самоделку, которая обычно не работала, или тут же ломалась.

В седьмом классе он тайком показал мне «поджиг» – самопал, который заряжался со стороны ствола серой от спичек. Платон просил никому не говорить, и я выполнил обещание. Но на следующей перемене нас обступили мальчишки с требованием прямо сейчас пойти за угол и «рвануть».

Стало понятно, что хранитель секрета сам же и разболтал всему классу.

Поджиг, кстати, не выдержал и одного выстрела. Лишь только к отверстию в стволе поднесли огонёк спички, медная трубка лопнула. Хорошо, что никто при этом не поранился.

Почему-то среди всех одноклассников Платон считал только меня своим другом. Причём моё мнение он не спрашивал. А зря. Я бы сказал, что дружить с человеком, который не знает об ответственности, не держит слово, и приходит на помощь лишь в тех случаях, когда это выгодно ему самому, мне не хочется.

Со своей стороны, я не творил ему пакостей, не обзывал и не показывал своё превосходство. Мне даже было немного жаль этого никчёмного человека. Ведь за все годы он не выполнил ни одного общественного поручения, не выступил ни на одной олимпиаде. По-моему, ему даже не нравилась ни одна девочка из класса.