Низвержение

Показное пренебрежение, разворот из лавки и неспешное возвращение после лживой просьбы торговца – все эти рыночные уловки были для него сейчас не более чем данью привычке, так что теперь он принялся терпеливо ждать, что же скажет ему таинственный странник.

– Сие есть – гибриды из лаборатории Художницы душ, – прошелестел Нидас, и Дриуд закаменел. Нисколько не стесняясь своего изумления, он сделал несколько шагов вперёд, и остановился возле самих перламутровых коконов, содержащих тела людей.

– Так Художница душ же пропала почти сто лет назад, – удивленно сказал Дриуд, разглядывая шелестящие коконы.

 – Говорят, она смешивала души, словно краски на холсте, но это известно лишь с её слов. Выходит, эти смертные передо мной есть плоды её экспериментов, и они мало того, что живы – они здравствуют по сей день!

– Дерзну поправить тебя, великий Дриуд, – бесстрастно сказал Нидас, и темнота на его месте незаметно колыхнулась, как шёлк во мгле. – Смертных здесь нет.

– Поясни! – демон Дриуд сузил свои глаза, сделав их похожими на две тонкие щелки, из которых исходил жёлтый свет.

Теневой демон вместо ответа скользнул вперёд, и коснулся одного из перламутровых коконов, незримой своей дланью, с которой крохотными капельками, стекала тьма.

– Все эти создания имеют нечто общее между собой, а именно – внеплановый след, – прошептал Нидас. – Все они есть гибриды с чем-то, что явилось в наше Упорядоченное из Запределья, из-за пределов знакомых нам Планов реальности. В остальном же, они все различны.

В том коконе, к примеру, что перед тобой, возлежит чистокровная муза – создание из Плана радости и счастья, дитя чудесных Лазурных морей.

– Допустим, – неохотно буркнул Дриуд.

Он всеми силами скрывал загорающийся в его глазах, голодный блеск. Он и сам почувствовал уже, о чём рассказывал ему Нидас. Этот запах – запах волшебства, тепла, и свежести летних лучей полуденного солнца. Грохот грозы перед весенним дождём, как обещание новой жизни, как призыв к обновлению. Свежести.

Радости, которая наполняет сердце, и создаёт неповторимую мелодию, которая проникает в самое средоточие чужих душ.

Демон Дриуд шумно сглотнул слюну, выступившую у него из пасти. Обычно жгучие, как прикосновение лунного серебра, сейчас лучи света возбуждали его сознание, словно пролитая свежая кровь.

Вкусная диковина – Муза, спящая, и беззащитная. Существо, которое даже столь древний демон, как сам Дриуд, мог никогда в жизни не одолеть, не то, что пленить.