Стриптиз для одинокой женщины

В широких семейных трусах, на плечи китель наброшен, на голове фуражка, вместо сапог резиновые калоши. Участковый, мужик то не плохой, когда тверезый. Ну, а если выпьет, все, за водку и Родину продаст, да и вообще шебутной человек.

– Митяй, твоя работа? Всю деревню на ноги поднял! – строго спросил участковый.

– Да этот гад, печь у меня взорвал дома, – подбежал к участковому Егор Колыванов, с опаской поглядывая в сторону Митяя, – Еще неделя и холода придут, чем мне дом теперь отапливать?…Может гангрена его за ногу, он, вообще, на мою жизню покушался… Кум, тоже мне называется…

– Погоди, я не понял.

Как Митяй, твою печь смог взорвать, – участковый смотрел на Егора, как на психически нездорового человека, – Давай все по порядку рассказывай.

Колыванов не заметил, что братья Башмаковы усиленно хлопают себя по лбам и крутят пальцами у виска, точно у них там зудело и чесалось. Егор не отличался природным умом и часто говорил то, что думал, а думал он вообще мало. И в этот раз он не разочаровал присутствующих.

– Я у Гангрены…ну у деда Митяя, дровишек натягал к себе во двор…

– Погоди, погоди, как это натягал, – прервал рассказчика участковый, – Тебе, что гангрена, тьфу ты… Митяй тебе разрешил дрова у него брать?

До Колыванова стало доходить, что он глупость сморозил, теперь ему надо было срочно выпутываться из опасной ситуации. Егор решил схитрить:

– Все верно, мне Митяй сам и разрешил. Да. Говорит, ты Егорушка возьми, сколько тебе надо дров. Я не хотел брать, отказывался поначалу.

Все-таки брать у старика неудобно. Но дед настоял. Говорит, не возьмешь дрова – обижусь на тебя.

Лица стали вытягиваться от удивления и у Митяя, и у участкового, и у братьев Башмаковых.

– Интересно, с какого перепугу, гангрена меня за ногу, я таким добреньким стал, что дрова начал раздавать кому попадя, – от Колывановской наглости дед Митяй громко заскрипел зубами, – Что-то не припомню, чтобы я, тебе, разрешил доступ к своим дровам. Эти дрова моим потом политы…

– Разрешал, разрешал. Просто ты Митяй, запамятовал, об нашем разговоре, – продолжал нагло врать Колыванов.

 – У тебя же Митяй, склероз. Ты сперва говоришь бери, а потом не помнишь об этом…

Дед Митяй понял, что ворюга ловко выскальзывает, уходит от наказания. Обидно.

– Если я тебе разрешил дровами пользоваться, что ж, ты кум, по ночам, ко мне шастаешь, как разбойник? – пытаясь разоблачить подлого вора, Митяй задал куму провокационный вопрос.

– Так днем-то больно жарко, чего зря потеть.