Лес наступает

Для начала придётся просушить те веточки, что потолще, иначе не возьмутся.

Минут через десять мы начинаем готовить наш завтрак. Максим предусмотрительно захватил из бытовки тонкий лаваш, который мы разрезали на несколько частей. Я заворачиваю в него первую партию слегка обжаренных сосисок, перед этим предварительно полив их соусом по-грузински. Такая простая «лесная» кухня задаёт темп и наделяет хорошим настроением на весь день. Угли небольших веточек медленно тлеют, мы молча смотрим на гаснущий огонь, и я начинаю подкидывать просушенные, более толстые ветки.

Да, раньше я часто здесь гулял, лет пятнадцать назад мы с мамой переехали в другую часть города, примерно в двадцати километрах отсюда. У меня нет никого: ни братьев, ни сестёр, ни отца. Два года назад я похоронил мать. Девушки нет, отношения были, но после смерти матери меня как-то не тянет заводить новые, не знаю, с чем это может быть связано. Может быть, просто неосознанная депрессия, не помню, как это правильно называется у психологов, а может быть, просто потому, что я всё время занят. Вся жизнь моя – от стройки до стройки, ну, по крайней мере в последние два года. Я понимаю, что, скорее всего, в прямом и переносном смысле зарываюсь в работу, чтобы… не грустить? У Макса же ситуация другая, он вообще не из этого города, а из области, есть жена и дочь десятилетняя, которые живут в краевой столице. Но что касается стройки, то можно сказать, Макс здесь прописался. В нашем городе постоянно что-то строят, работы здесь хватает, вот он и приезжает на какой-нибудь проект, полгода поработает, затем возвращается к семье в город и полгода балду пинает, перебиваясь мелкими подработками. С Максом мы познакомились пять лет назад, когда валили лес в западном районе города, с тех пор стараемся работать вместе на подобных проектах. Больше всех зарабатывает оператор башенного крана. Думаю в обозримом будущем освоить управление, а пока ограничиваюсь экскаватором и бульдозером, как и Макс. Строителей, которые умеют управлять специализированной техникой, ценят больше, чем простых работяг, поэтому бывает так, что для таких, как мы, даже отдельные бытовки выделяют. Хорошо нам, в этот раз вдвоём живём. Обычно в таких вот «вагончиках» селят по три-четыре человека минимум. Наше спокойствие прерывает шум радио, которое включили на кухне – опять какие-то армянские песни, а ведь утро так хорошо начиналось. Ладно, пора за работу, звук экскаватора мне куда приятнее, чем такие колоритные песни.