Один день гениальности

Не рекомендуется для чтения на заседаниях Государственной Думы и Совета Безопасности ООН.

    С почти бескорыстной любовью и надеждой если не на взаимность,

    то хотя бы на понимание и некоторую симпатию,

    А.

Просебятина

Родился. Учился. Учил других. Работал (в т. ч. над собой). По мере сил способствовал научно-техническому прогрессу – в частности, путем защиты диссертации с диким для гуманитарного и просто нормального человеческого уха названием “Диссоциативная электропроводность насыщенных паров двойных систем, составленных из галогенидов щелочных металлов”.

Получал авторские свидетельства на изобретения, в т. ч. считавшиеся почему-то секретными.

Параллельно со всеми этими глупостями занимался и серьезными делами: редактировал факультетскую стенгазету, играл в непременный КВН, сочинял всякую всячину, не имеющую ни малейшего отношения к основной работе.

Печатался в самых разных изданиях: от сугубо провинциального журнала “Донбасс” до сугубо научных “Докладов Академии наук Украины”, от архаичного “Крокодила” и разухабистого “Московского комсомольца” до чинного “Века”, интеллигентной “Литературной газеты” и продвинутой “Независимой”.

Участвовал в коллективных сборниках. Любимый жанр – афоризм. Первая публикация на знаменитой 16-й полосе “Литературки” – страшно сказать! – 50 лет назад.

Поощрялся дежурными благодарностями, незначительными денежными премиями, более или менее ценными подарками и хорошим отношением друзей и знакомых.

Награжден знаком “Изобретатель СССР”.

Последний род трудовой деятельности – редактирование, мягко говоря, не слишком высокохудожественных текстов (большей частью политического характера).

Женился (2 р.). Принимал посильное участие в рождении и непосильное в воспитании двоих сыновей.

Да. Однако вероисповедания предков не придерживался, как, впрочем, и какого-либо другого – по причине безнадежной испорченности диалектическим, а также историческим материализмом.

Циник. Правда, не до мозга костей, а в разумных пределах.

Характер отнюдь не нордический, зато тяжелый.

В порочащих связях замечен не был, поскольку никто их не отслеживал.

Не состоял. Во-первых, потому что не предлагали, а во-вторых, и самому не хотелось.

Ориентирами в своих литературных опытах привык считать Станислава Ежи Леца и Феликса Кривина.

Скромен (возможно, даже излишне).