Ангел мира

Что такое эта Система? Значит, если он против, то всё равно как бы за. Досадно. Не говорить ни да, ни нет. Бегущий по лезвию бритвы. Дрожать от сладости пореза.

А однажды – позже сочинил я, что стихотворением показалось – это вот: … . Нет ошибок, другое: что разделить нельзя на два: … . И вся музыка, если разобраться.

После водки багровея и выглядя удивлённо мой дядя самых честных правил, узнав что чего-то пишу я, и чего-то не пишется мне, советы давал: «Ты, для объёма, и налей воды, ну там, природы описания дай.

Застолья участники родственные сочувственно чуть-чуть и немножко испуганно глядели на «несостоявшегося» писателя. Какое прекраснейшее семейство! Ещё такого не было в нашем роду, поэтому с уважением напускным и вниманием, мне представлялось, интересовались все – впрочем, не понимая. По крайней мере, есть побудительная причина усильной работы.

Делом заняться – ну, скажем, гимнастикой, что-ли.

Видимо, все бумаги его и рукописи пришлось ему бросить в Городе и скитаться по Провинции, литературой занятия на время оставив.

Пробуждали в нём любопытство славных жителей этого края «изречения»: отдавал он предпочтение фразам неправильным («в сущности, неважно»), где человеческой жизни звучала дружеская магия (errata, erratum).

Среди рассуждений его о том, что жить – значит умирать, мелькает улыбка саркастическая, то лишь лёгкость подтверждала его существования ибо, что он не обманщик.

Собеседник остроумный, памятью обладающий рода особого (ну, ничего определённого, конкретного, ограниченного), себя в счастье поглупеть (всю правду, и ничего кроме правды) убеждал: слишком он человек просвещённый, получается (стало быть – о, блаженство высшей пробы, взаимная проницаемость, пожар всех вещей).

«В течение четырёх лет проводил он дни в бездействии совершенном.» Был поднят занавес, а он чего-то ждал. Что за эти годы ни разу не охватывал нашего инока энтузиазм романтический, «поэтическая одержимость», сказать не скажем, но к работе постылой (демиургические претензии) и безумие не вернуло б его.