Питер да Москва – кровная вражда

Он, конечно, кое-что и сам мог сообразить: перед отъездом его вызвал Барон и, долго продержав за странным, путаным разговором, настрого приказал не спускать с Чифа глаз, предупредив, что за здоровье и жизнь вора он, Саня, отвечает головой. В Питер они, по обыкновению, поехали «Красной стрелой» – эти путешествия в уюте и комфорте двухместного спального купе Саня обожал. Чиф, хоть и был хозяином, с Саней держался как отец родной – финской водочкой потчевал, анекдоты рассказывал…

С самого утра, едва поезд причалил к перрону Московского вокзала, они заскочили во внедорожник, который уже дожидался их на стоянке перед вокзалом, и стали колесить по городу.

Чиф только называл адреса, а Саня, не рассуждая, ехал по ним. Остановились, как обычно, в «Прибалтийской», где весь персонал – от швейцара до администратора – встречал Чифа, как президента европейской державы.

Эти гонки по городу продолжались три дня. Саня поглядывал на вывески контор, к которым он подвозил босса, и мотал на ус: «Балтийское морское пароходство»… «Комитет по приватизации Ленинградской области»… «Мэрия Санкт-Петербурга»… Видать, беседы Чиф вел с птицами весьма высокого полета.

Но, судя по лицу Чифа, дела у него пока что не шибко клеились: он был мрачнее питерского туманного небосклона.

Вот и сегодня, похоже, визит Чифа в дирекцию городского грузового порта обернулся неудачей. Саня бросил на вора вопросительный взгляд в зеркало заднего вида: мол, теперь что?

– Все! Едем на Невский! – объявил Чиф. – Здесь мне делать больше нечего.

Негромко зафырчал двигатель, и его утробные звуки напоминали урчание сытого зверя. Воронов, включив правый поворотник, отъехал от тротуара и направил джип к скоростной полосе.

Чиф нервно покуривал, без нужды стряхивая пепел на пол салона (прежде он этого не делал). Сане не терпелось поделиться с шефом впечатлениями о вчерашнем удачном вечере, когда он сумел затащить к себе в гостиничный номер двух девиц и вытворял с ними такое, чего нельзя было почерпнуть даже из древних индийских трактатов о любовных утехах.

Однако угрюмое лицо Чифа не располагало к озорным рассказам, и Саня решил воздержаться от откровений. Можно было нарваться на такой свирепый прищур, какой и в страшном сне не увидать. Чиф умел так глянуть, что создавалось ощущение, будто внезапно налетела грозовая туча и погрузила весь мир во мрак.

Машин было мало – тихоходы не претендовали на левую полосу, и Саня понемногу наращивал скорость.