Марья-Искусница и Хозяин костяного замка

Но что поделать, как ни крути, мужняя жена уже другой семье принадлежит, и заботы у нее другие.

- Какие там заботы, - смеялась она, - с близнятами няньки-мамки помогают, знай по правую руку от мужа сиди и царственно на всех поглядывай. Да за травами теперь с дружиной езжу, а не одна хожу, а так не запрещает Кащей мне травы ведать и лечить, почетно у них это, что царица сама на болящих руки возлагает. Разве что, - шепотом добавляла, - разрешает только детишек малых да баб смотреть, да я не спорю.

Я все равно вздыхала грустно.

- Благодарствую, зять дорогой, - сказал он за обедом как-то, чашу вина выпив и усы с бородой отерев, - но я в селе своем родился, в нем и помереть хочу. Чтобы положили меня рядом с Аннушкой моей, женой любимой – могилка ее тут уж девятнадцать лет, и я никуда не уйду. А ежели Марья захочет с Аленой жить, - посмотрел он на меня, - так неволить я ее не буду.

- Останься, Машенька! – Алена меня за плечи обняла и подбородок на плечо положила.

Ох и похорошела же она замужем: пополнела, величавой стала, волосы рыжие золотыми волнами на спину ложатся, обручем с каменьями на лбу прижатые. Только улыбка такой же озорной осталась, да глаза веселыми.

- Нет, сестрица, - покачала головой я, - у тебя своя судьба, а у меня своя. Останусь я с батюшкой, пока не найду друга сердечного, такого, чтобы мы с ним друг друга так же, как вы с мужем любили.

Переглянулись Кащей и Алена: зарумянилась сестра, усмехнулась лукаво.

- Тогда этого и буду тебе желать, Марьюшка, - сказала она. – Вижу, что за меня ты счастлива, а мне не будет больше счастья тебя счастливой видеть.

А какое уж тут счастье, если надоели мне женихи эти хуже горькой редьки? Раньше по два-три за день к воротам нашим подъезжало, а теперь, как прознали, что сестра моя царицей подземной стала, и десяток мог пройти. Пусть двадцать один год мне, уж перестарком слыть должна, но не останавливало это женихов. Я хоть и медленно соображаю, но и то дотумкала, что красивая жена – то хорошо, а ежели ты женой такой с царем породнишься, так это стократ лучше.

И каждого выслушай, каждому ответь ласково, чтобы не с обидой уехал, камень на сердце не увез.

- Хоть бы подольше с кем поговорила, узнала, что на душе, может и приглянулся бы кто, - ворчала нянюшка.

- Они-то со мной не говорить приезжают, - руками я разводила. – Им то, что у меня на душе, неинтересно. Хоть один бы про меня спросил.