Больница на Змеиной Горе

Кольцо на указательном пальце правой руки сняло защиту с двери мобиля. Я прыгнула на сиденье и тут же вдавила педаль в пол и переключая рычаги. Хорошо все-таки, что Ланс настоял, чтобы я выучилась водить! А потом подарил самую безопасную и новую модель. Подумать только, когда-то мобили казались мне недоступным чудом, а теперь я сама с легкостью управляю самодвижущимся механизмом.

Я кинула кристалл кварца на соседнее сиденье. Он по-прежнему пищал и светился — значит, няня не отключила сигнал.

— Что же там у вас происходит? — бормотала я, пристально глядя на дорогу.

Хотя краем глаза нет-нет да косилась на артефакт и поэтому едва не врезалась на повороте в фургон зеленщика.

«Проклятие! Надо собраться! Чего я паникую? Там охраны полон дом!»

После того как начались нападения на родственников члена совета, граф Даттон потребовал, чтобы мы перебрались в их дом, и Ланс впервые не стал возражать отцу. Родовое имение Даттонов —почти неприступный бастион: высокие стены, охранные артефакты и хорошо обученные телохранители.

Не стоит волноваться!

Однако, как только я миновала ворота, распахнутые настежь, стало понятно, что волновалась я не напрасно.

Подъездная аллея огибала левое крыло здания. Там, в левом крыле, на втором этаже располагались наши с Лансом комнаты и детская Лори.

Я подняла глаза на окно, закричала и изо всех сил втопила в пол педаль тормоза. Рванула дверцу мобиля и едва не вывалилась на дорогу, но тут же, подхватив длинный подол, рванула к дому.

Окно детской оказалось открытым, занавеска сорвана.

Мы всегда закрываем окна. Ланс даже наложил дополнительное заклинание — когда шаловливые ручки Глории тянулись к окну, оно говорило строгим голосом Ланса: «Ай-яй, малышка, отойди подальше!»

Под окном в траве кто-то лежал без движения.

— Нет, нет, нет… — шептала я.

Подбежала ближе и испытала одновременно огромное облегчение и шок. На траве лежал один из телохранителей — молодой гоблин. Он был мертв. Никто бы не выжил после таких ранений: разорвана грудная клетка, да так, что торчат осколки ребер.

Я проглотила рвущийся наружу испуганный крик и поборола минутную слабость. Сейчас я не женщина — я целитель.

Я проверила сердцебиение и дыхание. Нет, парню уже не помочь.

Я задрала голову к окну, борясь с искушением позвать дочь. Бросилась обратно к мобилю — так быстрее, чем бегом. Колеса со свистом затормозили у крыльца, вырывая из земли фонтан мелких камушков и песка.

Я кинулась в дом. В холле, в гостиной — темнота, не горит ни один светильник.