Игроки

Перстни покрывали фаланги пальцев, словно защитные перчатки, на груди и поясе висели увесистые связки. Проверял он больше не нас, экипаж. Все папины вопросы успешно проигнорировал, пощелкал чем-то загадочным, потом бросил начальнику патруля: 

— Все чисто!

И вылез из экипажа наружу.

Папа недовольно посмотрел ему вслед, но промолчал. И то сказать — скандал не в наших интересах. Могли просто развернуть экипаж, ничего не объясняя, и были бы в своем праве. Герцогская охрана славилась своей суровостью.

— Добрый день! Ваше приглашение?

Заглянувший начальник патруля был намного более уважителен, на губах его появилось подобие улыбки. И поскольку он оказался довольно молод и привлекателен, я улыбнулась в ответ. В его глазах мелькнула тень мужского интереса, но основное внимание все же было направлено на папу. Тот как раз доставал из кармана заветный листок картона.

— Добрый день! — Папа был сама любезность. — Что случилось? 

— Нападение на герцогскую семью, — неохотно ответил офицер, дождался моего испуганного «ах» и продолжил: — Никто не пострадал, но нападавшим удалось сбежать.

— Всем? — удивленно уточнил папа. — И сколько же их было?

Удивление его было понятно — до этого дня задумавшие покушение арестовывались на подходе, а уж о том, что кому-то удавалось сбежать, и речи не шло. Разве что преступники травились иногда особым ядом, не позволявшим после смерти вызвать дух и допросить. Очень уж грозен местный глава службы безопасности, лорд Эгре: от одного упоминания его имени в помещении воцарялась тишина, и все начинали судорожно оглядываться.

— Заметили только одного, — все так же неохотно ответил офицер. — Но у него могли быть сообщники в замке. Пробрался же он как-то внутрь.

— Мог действовать и один, — авторитетно заметил папа. — Чем больше человек в курсе дела, тем больше слабых звеньев.

— Возможно. Ваше приглашение в полном порядке. Проезжайте.

— А сам бал-то не отменили? — спохватился папа. — А то, может, нам и проезжать смысла нет.

— Бал не отменили. Усилили меры безопасности, — туманно ответил офицер. — Но если вы опасаетесь за свою жизнь, можете возвращаться домой.

Папу это предложение не вдохновило: не для того он с такими трудностями доставал приглашение, чтобы просто вставить дома в рамочку и любоваться.