Багульниковый мед

— Эх, была бы жива ваша матушка, не пришлось бы терпеть всё это!

— Откуда тебе знать, может правду говорят, будто проклятье её рук дело?

— Боги милостивые! Да разве мать родное чадо проклясть может? — возмутилась няня. — Я княгиню Ведну хорошо помню, как вчера было. Любила она вас больше жизни, вы для неё здесь единственной радостью стали, когда родились!

Милослава промолчала. В отличие от няни, мать она помнила плохо. Что только не сказывали о первой жене князя Ратибора. Чаще всего говорили будто она лесная русалка, очаровавшая его в походе к Белым горам. Другие настаивали, что княгиня была колдуньей, опоившей государя и женившей его на себе против воли. Третьи уверяли, будто красавицу Ведну подослали коварные враги. Кто был прав на самом деле уже не узнать, да только своей в славном Родгороде она так и не стала. Знать её презирала, народ опасался.

Поэтому, когда однажды утром опочивальня княгини оказалась пустой, почти никто горевать не стал. Поговаривали, будто сбежала она обратно в густые леса Белогорья. Князь искал супругу всю зиму, весну и лето, а после смирился, женившись на девице из уважаемого боярского рода, Добронеге Годимировне.

Шли годы, однако новая княгиня так и не осчастливила супруга наследником. После десяти лет бесплодных ожиданий, князь объявил, покуда боги не даруют ему сына, наследником будет тот, кто женится на его дочери, княжне Милославе, которая тогда только вошла в соответствующий возраст.

Ох, сколько же сватов съехалось в их столицу! Но вдруг выяснилось, что любого из женихов, кому хоть мельком удалось увидеть лицо невесты, ждала смерть. Княжичи рискнувшие приехать свататься лично, умирали один за другим. Повсюду заговорили, будто наследница проклята.

Милослава и сейчас с содроганием вспоминала, сколько слез она пролила в тот год, год, когда зло, ходившее за ней по пятам, проявило себя. Толи от бесконечных рыданий, толи из-за темного колдовства, юная княжна начала слепнуть, потеряв возможность различать хоть что-то кроме света и тьмы.

Мрачные воспоминания всегда заставляли её хмуриться. Няня, внимательно следившая за тем, как меняется лицо воспитанницы, сразу догадалась о недобрых мыслях.

— Запомните, раз и навсегда! Для своей матушки вы были любимым и долгожданным чадом! Никогда бы она вам ничего худого не пожелала! — проговорила Любава. — А кто иное скажет, тот лжец!

Усадив княжну, она расплела ей косу и принялась расчесывать длинные темно-русые волосы, густые и шелковистые, точно такие, какие были у княгини Ведны.