Мертвые Игры книга пятая

Запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в лицо, и ветер, неожиданно налетевший, сдвинул капюшон, являя скрытый доселе облик отступника - острый подбородок, выдающиеся скулы, черную, обтянувшую кости кожу и впалые тускло поблескивающие как у нежити, переливающиеся черным, серым, темно-фиолетовым и болотно-зеленым глаза. Глаза вечного.

Глаза, что с некоторым недоумением уставились на меня…

И я смогла дышать. Вдох вышел глубоким и легким, а вечный… вечный неожиданно потрясенно спросил:

- Ты что здесь делаешь?!

- Понятия не имею, - выдохнула я.

Мы с вечным продолжали изумленно друг на друга смотреть.

Вечный задумчиво произнес:

- Ты явно из наших, но выглядишь странно. Почему низкая? Где нормальный черный тон кожи? Глаза абсолютно человеческие. Кинитус? Хотя о чем это я, совсем замотался в человеческих королевствах. Шаскете. Эмпа шшас дъятомор экто?

Язык вечных.

” Шаскете” - прости, это слово я знала.

“Эмпа” - странность, несоответствие.

“Экто” - уверенность, решимость в принятии знания, символизм - у этого слова было много значений.

- Мара сектар эйятор? - видя мое недоумение, задал другой вопрос вечный.

Теперь я не поняла ни одного слова, кроме “мара” - жизнь.

А затем произошло нечто вообще странное - в следующий миг над головой отступника показалась дубинка. Знакомая мне очень дубинка. Она совершила короткий замах и резко опустилась на голову вечного. Вечный рухнул. Дубинка исчезла. Потрясенная вусмерть я обернулась - мужики из малого охоронного отряда тоже валялись без сознания, и я так подозреваю, и там поработала дубинка.

И тут в пространство кладбища, окутанного для моего восприятия плотным серым клубящимся туманом, вышли три бабушки. Это были совершенно румянощекие, сгорбленные, но в теле старушки, в черных траурных одеждах, с корзинками полными яблок, добрыми сморщенными временем лицами. Одна из бабулечек деловито прятала в дубину в корзинку, вторая семеня и покряхтывая подошла к живописно раскинувшемуся вечному, наклонилась, деловито приставила два пальца к его скрытой капюшоном шее, прислушалась…

- Ученик, - прозвучал ее старческий веселый голос.

- Это сразу было ясно, смертью от него чай не тянет, - покивала вторая бабулечка.

- Габриэля оповестить следует, - сказала третья, что прятала дубинку в корзинке, проходя сквозь мое стоящее на ее пути тело по направлению к бессознательным охоронникам.

У меня просто не было слов.