Хрупкая мелодия

— Ах, Аренсэн! Вы вовремя! — обдала она его ясным и невинным взглядом с выражением «как всё удачно складывается, не правда ли!»

Михар полагал, что ничего не складывается удачно, потому что он, совершенно точно, не давал своего позволения расставлять в своём доме странные музыкальные шкафы, и совсем не обрадовался этому новшеству. В его столичном особняке всё было устроено на его вкус, и даже дочь никогда не вмешивалась в планировку!

Игнорируя его явно выраженное недовольство — он сложил руки на груди и нахмурил брови — Магрэнь хмыкнула, поправила лямку своего светлого шёлкового платья и деловито подошла к шкафу.

Покопавшись там, она подкрутила большой и явно тугой ключ — и из шкафа снова полилась мелодия, тонкая, быстрая, наполненная журчанием воспаряющих к потолку звенящих хрустальных нот.

Магрэнь сделала пару шагов назад и в сторону — так, чтобы держать в поле зрения и шкаф, и Михара, — и с большим наслаждением в голосе спросила:

— Правда, прекрасно?

Голос её зыбко дрожал в тон мелодии.

И сама реплика, и подкрепляющая её нежная улыбка, и сияющие радостью глаза требовали — буквально категорически требовали! — согласиться с её даже не вопросом, а утверждением, но Михар на эту игру не повёлся.

— Не вижу ничего прекрасного, — сухо откликнулся он.

Магрэнь на секунду застыла, ярко отобразив лицом пантомиму: «Ну что за невыносимый человек!» Затем тем терпеливо-ласковым тоном, которым взрослые говорят с детьми, сказала:

— Это же музыкальная шкатулка, Аренсэн!

Проигнорировав совершенно недопустимый тон — чтобы не уводить разговор в сторону, как, видно, рассчитывала она, — Михар демонстративно смерил шкаф взглядом и вербализовал главное несоответствие:

— Шкатулка?

С музыкальностью вопросов не возникло.

Переливчатая мелодия всё ещё ласкала слух — надо признать, что звучала она, в самом деле, мягко и приятно.

— Чем больше — тем громче звук, — пояснила Магрэнь так, как будто это действительно должно было всё объяснить.

Осознав, что она так и будет уходить от разговора подобно той скользящей переливчатой мелодии, которую издавал шкаф, Михар решил действовать напрямик и прямо выразил обстоятельство, вызвавшее его недовольство:

— Я не разрешал ставить в моей гостиной никаких музыкальных шкаф…тулок, — вовремя перестроил слово он.

Она стремительно повернулась к нему всем корпусом.

— В нашей гостиной, — с тонкой змеиной улыбкой поправила она.