Иду за мечтой

С тех пор на речку я ходила с опаской, но медведя того больше не видела.

А потом не стало и мамы. Она умерла тихо, во сне. Просто угасла от тоски.Когда её хоронили на деревенском кладбище, я не плакала. Слёз уже не было. Наверно, я их все выплакала по братьям, отцу и сестрёнке. Смерть бабушки с дедушкой не принесла такого горя, уход стариков воспринимается иначе, а на маму затаилась обида. Глубоко в душе поселилось чувство, что она меня бросила. Поэтому, когда тётя Маруша, мамина сестра, и её муж захотели меня взять к себе, я воспротивилась.

– Не обижайтесь, тётя Маруша, не пойду я к вам.

Сидели за пустым столом, так как предложить к кружке горячего травяного отвара мне было нечего.

– И будешь одна куковать в таком домище? Его же не протопить хворостом, тут дрова нужны. Вон у тебя какой колотун.

По деревенским меркам у нас и правда был огромный дом. Дед с отцом и братьями строили на большую семью. Два этажа, пять спален, горница, кладовые, что когда-то были полные, две печи, чтобы всем долгой зимой тепла хватало.

Сейчас в пустом доме сквозил смертный холод. Тётя Маруша права, хворостом не протопить печку, но её тепла хватало, чтобы, забравшись на полати и укутавшись в пять одеял, не околеть от холода до утра. А потом я разогревалась работой. Только с каждым днём заставлять себя таскать воду, готовить похлёбку из картофелины и горсти овса и ходить в лес за очередной охапкой хвороста становилось всё трудней. Мне казалось, я живу по привычке. А на самом деле жду, когда смерть заберёт и меня.

Добрая женщина потянулась через стол и ласково взяла мои ледяные ладони в свои тёплые мозолистые руки.

Её муж, дядька Казим, сидел угрюмый. Он с войны вернулся без ноги, выстрогал протез и работал в поле с утра до ночи. И с нами делился запасами, да на две семьи не хватило. Они старшего своего сыночка потеряли. Остались два моих двоюродных братика семи и пяти лет. Такие же худосочные, как вся ребятня в деревне. Им самим есть нечего, а до весны ещё два месяца. Куда мне к ним?

– Не упрямься, Милеша!Нам вместе держаться надо.

Будешь помогать по хозяйству, переживём зиму, а там всё наладится.

Я молчала. Дядька Казим встал.

– Пойдём, Маруша, ты позвала, пусть сама решает. – Глянул на меня, надевая меховую шапку. – Надумаешь, приходи, чай, не чужая.

И стуча протезом по дощатому полу, вышел в сени. Тётя Маруша встала, я тоже поднялась с лавки.

– У всех горе, Милеша, только горевать долго плохо. Тебе жить надо, замуж выйти. Муж поможет заново хозяйство поднять.