Алая лента

Ожоги сжимались, трусливо бледнея.

В эти минуты, страшные и мучительные для остальных, Полина была почти счастлива. Работать с ним рядом, чувствовать за своими плечами мужчину, ее понимавшего, оберегающего. Ловить его восхищенные взгляды.

Что еще может быть нужно?

Завораживающее ощущение предначертанной необходимости. В ней сегодня так остро нуждались.

Они вместе дарили спасение.

А еще, когда силы закончились у обоих, за ними вдруг встали те маги, которых они воскрешали. И те, кто приехать успел, руководствуясь лишь зовом сердца.

И опущенных плеч бережно касались незнакомые руки, и сила вливалась бурлящим, игристым потоком.

Сколько их было? Тех, кто делился всем тем, что имел. Без остатка, без устали. Только благодаря этой милости неизвестных этой ночью они оба выжили. Ведь Поля отчетливо видела: пока на Дворцовой останется хоть один раненый, Фомин не уйдет. Он готов был погибнуть, отдав людям себя до последнего.

А она?

Умереть рядом с мужчиной, чей образ так быстро заполнил и сердце, и душу Полины, — великая честь.

..

9. Поцелуй.

Когда все закончилось, Поля очнулась вдруг под пронзительным ветром, принесшим густой снегопад. Извозчики не соглашались везти эту странную девушку, растрепанную, изможденную и раздетую. И Влад вдруг подевался куда-то. Она с трудом вырвалась из толпы, оттесняемой цепью жандармов от площади, и брела вдоль набережной Мойки в сторону Петроградки, тщетно пытаясь не плакать.

И отчаялась уже было, мучительно замерзая, ведь магическая одежда ее истощилась, когда ее вдруг нагнал экипаж.

Владимир? Быть такого не может, ей чудится. Гибкая мужская фигура выскользнула из коляски и бросилась к ней.

Он нашел ее.

Слезы снова вдруг хлынули сами. Влад быстро сбросил шинель, завернул в нее обледеневшую девушку и, крепко обняв, произнес:

— И куда ты сбежала одна? Совершенно раздетая и без магии. Даже не думай, одну не пущу.

Он тоже выглядел бесконечно-уставшим. Призрак чудовищной ночи бросил синие тени на скулы, заострил черты мужественного лица.

Все это Полина увидела позже.

Когда молча взяла его за руку, потянув к двери теплого спящего дома. Он ведь тоже устал, и она не отпустит. В доме нет никого, их никто не увидит и не осудит. Фомин проследовал следом за Полей, лишь на пороге остановился, оглядываясь, и сказал что-то громко на неизвестном девушке языке. Каурая лошадка подняла голову, насторожив аккуратные уши, шумно вздохнула, махнула хвостом и послушно пошла разворачиваться в переулке вместе с пустым экипажем.

Сама.