Магическая практика. Пройти и (не) влюбиться

В последний момент опомнилась, ухватила заклятие за хвост, пытаясь забрать часть силы, но опоздала. Заклятие встретилось лоб в лоб с заклятием, которое бросил Леон! Боевым, между прочим! Откуда у бытовика такие знания? Он кинул в меня «теневое поглощение», чтобы спеленать, будто младенчика.

Вот так нежданно-негаданно мы вступили в магическую дуэль. Между прочим, строго запрещенную кодексом академии. После такого — только исключение. Мамочки!

Силы схлестнулись. Студенты, кто посообразительней, мгновенно выставили щиты. Другие попадали на пол. В замкнутом пространстве, да еще окруженная со всех сторон щитами, магия плеснула в прорехи в силе, как вода, прорвавшая плотину.

С грохотом переворачивались столы. Падала на пол и со звоном билась посуда. Взорвались окна, и осколки устремились во все стороны. Кого-то, кто не успел выставить защиту, посекло…

Нас с Леоном отбросило друг от друга. Этого верзилу протащило по полу, меня же сила приподняла в воздух и шваркнула об стену.

Здравствуй, обморок! Прощай, Академия…

Глава 2

Ректор снял очки, подслеповато прищурился и стал похож на расстроенного дядюшку. Когда-то именно с таким лицом он ругал меня за испорченную клумбу, а потом обещал не выдавать родителям, чтобы они не переживали. Что-то сделал с магией, и цветы подняли поникшие головки, а через четверть часа клумба выглядела так, словно я и не слетал в нее вместе с обломившейся веткой яблони.

Вот только сегодня я очень сомневался, что дядя скажет, как тогда, дескать, мальчишки должны шалить, на то они и мальчишки. В животе скрутился холодный узел, а воротничок форменного кителя впился в горло. Мне захотелось оттянуть его пальцем, но пришлось стоять навытяжку, сверля нобиле Вистранте взглядом примерного студента.

И даже зеленоватый оттенок лица безродной выскочки не радовал. Ей-то терять нечего: из того трактира, где она тарелки разносит, не выпрут.

— Пять разбитых окон, — начал перечислять ректор сухим бухгалтерским тоном. — Два десятка сломанных столов и сотня разбитых тарелок и чашек…

— Я компенсирую, — вставил я.

— Отрезанное ухо раздатчицы…

— И оплату услуг целителя.

Ректор вернул очки на нос, глянул на меня поверх них так, что впору было провалиться сквозь пол, и спросил:

— Разве нобиле Фальконте не урезал ваше содержание?

А вот это был удар ниже пояса.

— Прошу прощения, нобиле Вистранте, но это не имеет…

— Мне здесь решать, что имеет отношение к делу, а что нет, — припечатал он. Поднялся, опираясь на стол.