Протокол вскрытия

Глаза констебля Амунди смеялись, хотя лицо казалось высеченным из камня. Он по пятам следовал за начальником, заставляя мэра нервно вздрагивать. Я же шла впереди, любуясь природой, и в разговор не вмешивалась.

Эринг интересовался милыми крестьянскому сердцу вопросами: урожаем, погодой, удоями. И заодно выпытывал, сколько людей живет в поселке, не было ли в последнее время чего-то подозрительного и так далее. Вопросы эти звучали так непринужденно, что господин Нарви сам не заметил, как ответы из кратких превратились в пространные и эмоциональные.

Вскоре мы вышли за пределы поселка. Я подумала и скинула пальто, оставшись в одной тонкой рубашке, и сняла шляпку. К Хель скромность! Теплый ветерок взъерошил мои рыжие волосы, по последней моде обрезанные до подбородка.

- Там еще одна долина, а с нашей она как бы перешейком соединяется, - косноязычно объяснил господин мэр, махнув рукой в сторону ущелья между двумя горами.

- Там кто-нибудь живет? – живо заинтересовался Эринг.

- Ну, того, да, - подтвердил господин мэр нервно.

– Поселок Рьюпа, они в основном рыболовством промышляют. Вот тамошняя парочка удавленника и нашла!

- Удавленника? – не выдержала я. Прикусила язык под укоризненным взглядом Эринга. Поздно, мэр опомнился и замкнулся, как ракушка.

- Ну, того, да, - выдавил он и, опустив глаза, ускорил шаги. – Вы сами гляньте! Мы того, почти пришли. Там все того, как было. Я мальца сторожить оставил, вы не подумайте!

За уступом скалы виднелось безжизненное поле. Голая земля спеклась и напоминала чешуйчатую кожу гигантской змеи.

Старая яблоня - покрученная, искореженная, покрытая коростой омелы, росла с краю живым предупреждением: «Не влезай! Убьет». В этом месте тропинка боязливо делала крюк.

С толстой ветви дерева свисал диковинный «плод», рядом с которым мялся с ноги на ногу испуганный мальчишка.

- Ничего себе! – от избытка чувств Эринг присвистнул. Глаза у него восторженно блестели. - Жаль, не умею рисовать!

- Взял бы полицейского фотографа, - предложила я. Люблю фотографировать, но не трупы же! Этого добра мне и так предостаточно.

- Приземленная ты, Регина, - вздохнул Эринг. – Ничего не понимаешь в романтике. Посмотри, как красиво и пугающе!

Я посмотрела, ничего красивого не увидела и пожала плечами. Тело, мужское, одето в грубую робу и растоптанные башмаки. Что Эринг в нем нашел? Ладно бы девушкой восхищался! Впрочем, что с него взять, творческая натура. Сложись обстоятельства иначе, Эринг стал бы прекрасным музыкантом.