Аннета

Моего папу, например, иначе, как Ратмирчик, она не называет. Так смешно, мой грозный папа, и вдруг Ратмирчик.

Я очень люблю своих родителей и мне больно осознавать, что я есть их стыд и разочарование, кое они вынуждены наблюдать изо дня в день.

Конечно, моё осознание себя как некоего стыда для семьи пришло ко мне не сразу. Моё детство было счастливым, таким же, как и у моих братьев и сестёр. Наши родители любили всех нас одинаково, не выделяя никого.

На всех наших занятиях, во всех играх всегда было условие запрета пользования даром, поэтому я никогда не ощущала себя обделённой чем-то.

Наоборот, меня даже чаще хвалили, чем других, хотя я никогда не могла догнать, например, Алёнку в беге, а Эдика в плавании. Но я всегда старалась сегодня соревноваться с собой вчерашней, как учила меня мама.

И у меня получалось! Я вчерашняя всегда терпела поражение от себя сегодняшней. Моё детство, моё прекрасное детство было наполнено играми, сказками и смехом. К нам часто приезжали друзья моих родителей со своими детьми.

Да, их дети тоже были более ловки и быстры по сравнению с колобком мной. Ну да, я с раннего детства выгляжу как толстый безобразный колобок.

Но надо мной никто никогда не смеялся, когда, запыхавшись, я прибегала последней в наших шутливых соревнованиях; а Гарри, сын тёти Эльжбетты, даже поддавался мне иногда, когда мы играли в догонялки.

«О, Анни, да ты сегодня быстра как ветер», - говорил он. «У нашей Анни огромный скрытый потенциал», - уверял мой старший брат Эд.

А мама ласково обнимала меня: «Наша Анюта ещё всем вам покажет, кто здесь самый быстрый…» Я была счастлива…

Первый звоночек прозвенел, когда мне было лет пять. В тот день мы с Эдиком и Алёнкой отправились кататься на горных лыжах на наш знаменитый имперский курорт. Вернее сказать, кататься собирались Эдик с Алёнкой, а мне предстояло только начать учиться этому прекрасному занятию.

Я была очень горда и крайне взволнована. И замучила своих сестрёнок, Настю с Алёнкой, заставляя творить для меня всё новые и новые лыжные костюмчики.

Мне всё казалось, что если штанишки сотворить синие, а курточку розовую, то будет красиво. А потом я видела, нет, только не розовый… Я ещё не понимала тогда, что это всё равно, что на мне надето.

Не может быть красиво. Может быть лишь чуть менее либо чуть более безобразно. Мои сестрёнки были старше меня и, конечно, прекрасно понимали это, но послушно творили для меня всё новые и новые костюмчики.