Прятки в облаках

Она твердо намеревалась получить красный диплом и поступить на хорошее место.

— А в вас, Рябова, я не сомневался.

Вот только Дымова им и не хватало для полного счастья! Блестящий специалист, кто бы спорил, но ведь и зануда первостатейный. В универе его прозвали Циркулем — за длинные ноги и длинные руки, и общую тощеватость. И плевать, что к черчению Дымов не имел ни малейшего отношения.

Андрюша мученически отложил вилку, состряпал невинную мордашку:

— Сергей Сергеич, так ведь Лавров следующей парой!

— Вы, Греков, ступайте самостоятельно к декану, — вкрадчиво велел Дымов, — да и покайтесь самолично. Явка с повинной вам всенепременно зачтется.

Застонав от душераздирающей разлуки с котлетами, Андрюша неохотно встал и поплелся каяться. Выглядел таким несчастным, что у Маши сердце дрогнуло.

Дымов посмотрел ему вслед, хмыкнул, бестрепетно уселся на освободившийся стул и взялся за освободившуюся вилку.

— Мария, — сказал он, принимаясь за Андрюшин обед, — а поведайте мне, почему я не вижу вашей фамилии в списках на конференцию по моему предмету?

— Потому что я записалась на механику и арифметику, на лингвистику меня уже не хватит, Сергей Сергеич, — объяснила она, подумала и начала есть. Голодать из солидарности — глупость несусветная.

— Вас? Не хватит? — не поверил Дымов. — Не расстраивайте меня, Мария. Уж не связано ли это с семинаром у Глебова? А мне-то казалось, что вы самая разумная студентка на потоке, без этих вздорностей в голове.

Маша немедленно устыдилась. Больше всего на свете она боялась разочаровать кого-нибудь.

— Глебов тут не при чем, — торопливо воскликнула она. — Я просто так взяла семейно-любовный курс… не из-за вздорностей в голове.

— Конечно-конечно, — покивал Дымов, но ехидство из его голоса никуда не делось, припряталось только. Ох и боялась его Маша на первом курсе, да и сейчас робела по старой памяти. Профессор лингвистики словами пользовался, как оружием, и она даже трижды ревела после его практик. Наговоры у нее не получались поначалу, хоть тресни. Маша брала эту вершину трудолюбием, а не талантом.

— Ну нет у меня способностей в вашей области, — жалобно проговорила она. — Сергей Сергеич, я больше по точным наукам.

— Мой предмет базовый, основополагающий, Мария, — ответил он веско. — Вначале всегда слово!

— Каждый преподаватель считает свой предмет главным, — заметила она нейтрально. Хоть и понимала уже: не отвертится. Не сможет твердо и решительно сказать «нет», характера не хватит.