Измена. Осколки моей души

Дарен попросил меня сфотографировать его на фоне моста и как-то незаметно мы оказались с ним в кафе, грея руки о горячие чашки с кофе, все-таки ветер от воды всегда веял холодом. А потом между нами завязался стремительный роман. Мы не могли надышаться друг другом, переплетая руки, пересекаясь взглядами. Я с самого начала во всем ему верила. Верила, что он напишет, верила, что приедет. Поверила, что не оставит, если я перееду жить к нему, потому что расстояние убивало нас. Я бросила все, чтобы быть рядом с ним и он не обманул моих ожиданий.

Уже через четыре месяца мы поженились, это была скромная церемония, на которой присутствовало всего несколько человек, но для нас это не имело никакого значения. Главное, что теперь мы были вместе. Навсегда. Как считала я в тот момент. Слезы ручейками стекали у меня из глаз, затекая в уши, смачивая волосы на висках, я совершенно забыла о том, где нахожусь и о незнакомой женщине, когда она вдруг вновь нависла надо мной.

— Еля! Ты там что, уснула? Али ждешь, что я тебе доктору позову? Лежит, поди твоя госпожа… Только перины нет.

Маришка, а ну неси сюда черпак с водой!

— Оставьте меня, мне плохо, — я попыталась отмахнуться от навязчивой кухарки.

— Ах, ну раз плохо, то полежи. Ток, потома когда встанешь, в казанах жир застынет, а печь потухнет. Будешь всю ночь посуду в холодной воде драить. Но ежели рук не жалко — то полежи.

— Не буду я ничего драить! Это все сон. Я скоро проснусь.

— Маришка, девка-то головой тронулась. Может и вправду, доктору-то позвать?

— Да какой доктор сюда к нам пойдет.

Пусть полежит, глядишь и отпустит. С нас деревенских — все как с гуся вода. Это господари болеть изволят, а мы-то крепкие. Чай, череп не расколола, так жить будет. — надо мной появилась взлохмаченная рыжеволосая девушка, чье лицо было густо усеяно веснушками.

— Вообще-то, я Питерская. — мне стало за себя как-то обидно.

— Чаго? Каких? Вроде из Щего́льских она, погорельцев? — Маришка вопросительно посмотрела на кухарку.

— Так и есть, весной после пожара к нам и пришла, на работу просилась.

Я устало закрыла глаза, не желая больше вникать в тот абсурд, который изобретал мой травмированный мозг.

— Видать и вправду, плохо-то. Как бы только не застудилась, а то, как горячка, а затем отпевание. У меня и платка-то черного нет, его коза зажевала с полгода как. Я прощаться с тобой не приду, но ты зла на меня не держи… Я тебе тут свечку поставлю.

— Дам я тебе платок.