Песнь банши

И я любила напоминать советнице о том, что она не входила в узкий семейный круг.

– И с каких пор тебе разрешили обращаться ко мне на «ты»? Я могу тебе не нравиться, дорогая советница, но я Младшая, а ты дальняя и непризнанная.

Наверное, еще и поэтому Арана ненавидела меня. Я умела давить на болевые точки. Это был мой талант. Один из немногих. Но такой раздражающий…

Советница сжала кулаки и прошипела извинения, краснея от злобы и ярости:

– Прошу прощения, Младшая. Я повела себя непозволительно.

– Бастардам это простительно. Не волнуйся так сильно, – снисходительно согласилась я, сложив руки на груди и закинув ногу на ногу.

Говорят, что с волками жить, по-волчьи выть. Что ж, у банши этот закон распространялся исключительно на меня.

– Гайя, прекрати, – спокойно и холодно приказала Мийя, даже не оторвав взгляд от многочисленных бумажек. – Лаэрт, проводи Младшую в ее комнату и проследи, чтобы она начала учить клятву для церемонии.

– Слушаюсь и повинуюсь, моя Госпожа, – чуть ли не пополам сложился Лаэрт, а после встал напротив меня, ожидая, когда я встану с кресла и покину общество своей сестры. Я не хотела уходить и поведение Мийи всегда немного, но задевало меня. Пусть я и научилась скрывать свои эмоции ото всех, включая сестру, но я не была лишена чувств.

К тому же, когда Мийя обращалась ко мне по титулу, то это было плохим знаком. Это значило, что мои выходки на сегодня должны были закончиться.

– Хорошего дня, Старшая, – официально попрощалась я с сестрой и склонила голову. – Увидимся за ужином, – и на этой нерадостной ноте, я ушла из кабинета Мийи, оставив женщину с пятью ее помощницами, раздражающие взгляды которых еще долго прожигали дверь, за которой я скрылась.

Лаэрт как верный телохранитель по идее всегда должен был быть подле своей Госпожи. Но так получилось, что уже больше месяца этот пес ходил и следил за мной. Почему? Просто сестре надоели жалобы окружающих, и она решила, что так меня легче будет контролировать. Трюк провалился, актеры были раскрыты. С моим характером даже покладистый щенок Старшей иногда срывался.

– Учи клятву, Гайя, – Лаэрт положил передо мной длинный фолиант, исписанный мелкими красными буквами. Это была клятва для церемонии посвящения меня в верховные жрицы нашего храма.

Проблема была в том, что жрицей, хоть и верховной я быть категорически отказывалась. Поэтому учить клятву не собиралась. О чем, и сообщила Лаэрту, отодвинув фолиант от себя подальше и сложив руки на груди.