Лев Бессердечный и хозяйка механического кота

— Я спою тебе перед сном?

— Ну конечно, — Акико широко улыбалась, блестя своими очарованными глазами.

И Лев пел ей, пел каждую ночь, убаюкивал, а потом и сам устраивался на ночёвку.

Безмятежное спокойствие длилось годами. Акико подросла.

Жизнь изменилась, когда грубые мужские руки схватили малыша ночью.

— Нет, что Вы делаете? — астроном грубо подхватил Льва, отнёс и бросил в подвал, заперев за собой дверь. — Что происходит? Что я сделал не так? Где Акико?

Лев тихо плакал, опустившись на пол:

— Папа, почему ты оставил меня в тот день? Папа.

..

Эпизод 8: Во тьме

Лев ходил среди хлама, которым был забит подвал астронома: «Где Акико? Что случилось? Почему она не придёт и не выпустит меня?»

Немало бед знал сын Сато, те, что стряслись с ним, прокатились чередой кажущихся падений и попыток взлёта, чередой, о которой в кромешной тьме было невозможно не думать.

Гибель отца на ярмарке начала полосу событий, резко изменивших размеренную жизнь в коморке мастерской.

Его побег, столкновение с негодяями, спасение Кенджи. Его друг и защитник, как казалось, впервые обретённый после смерти папы, сам оказался ренегатом. Сын Сато бросил его за корысть. Акико убедила Льва оставить сирот, не выступать на улицах, а жить в богатом доме, петь лишь для неё, наблюдать за звёздами. Она повзрослела, а он нет.

Совершил ли ошибку малыш, оставивший своих заступников?

Он знал, что может ошибаться. Даже в песнях. Нет, только в одной. Когда Хатори просил спеть ему и отцу перед уходом на ярмарку.

Уже за дверью он сказал: «Ты же помнишь этот стих? Малыш переделал его, но зачем ты позволил ему читать подобное?»

Лев изменил слова песни, и без того грустной. Возможно, поэтому он никак не мог вспомнить их. Даже Акико, его муза, не смогла помочь. Где же она?

— Акико! — Лев нащупал в темноте дверь, громко постучав, — Помоги мне! Выпусти меня!

Однажды Акико и Лев дали друг другу обещание, в один голос сказав: «Если меня не будет рядом, и ты заскучаешь, посмотри на небо, и я улыбнусь тебе звёздами».

Из подвала астронома звёзд не видно...

Малыш тарабанил долго и упорно, пока громкие шаги не приблизились к его темнице с другой стороны. Дверь открылась. На пороге стоял астроном со свечой. В его глазах читалось неподдельное удивление.

— Выпустите меня! Здесь сыро! Пар и туман проникают с улицы, и мне становится плохо.

— О, Богиня, — астроном прикрыл рот рукой.