Слепая доброта

Полосатая палочка, шурша по опавшей листве, укатилась в сторону. Темные очки, закрывающие невидящие глаза, упали рядом с ним. Антон сдержал стон боли. Ему не хотелось показывать свою слабость обидчикам. Пусть думают, что ему не больно, что он не ушибся. Завтра будут неприятно саднить разбитые в кровь колени и локти, но сейчас он должен сдерживать себя от крика боли, которого так дожидается Григорий. 

Антон поднялся на колени, нащупав очки, надел их, и стал шарить рукой вокруг себя, стараясь найти трость.

Но палочка - выручалочка, по всей видимости, слишком далеко укатилась, поэтому, никак не хотела находиться. 

- Нет, парни, он не прозрел, - над собой услышал Антон насмешливый голос Григория. - Он как был слепым кротом, так им и остался! 

Остальная ватага обидно захихикала.

- И теперь я понял, куда он так торопился, - продолжал глумиться Григорий. – Наш слепой крот спешил на встречу со своей Дюймовочкой. У них же намечается такая большая любовь. А мы ему помешали с таким важным делом.

Так не правильно, мы ему должны помочь. 

Парни, окружающие Антона уже ржали во весь голос над шуткой предводителя.  

- Ну что, бедолага, больно? – тихим голосом, с нотками сочувствия, произнес Григорий. - Помочь тебе найти палочку? 

Один из парней поднял трость и передал ее заводиле. 

- На, держи, - Григорий, кривляясь, всучил полосатую палочку Антону. 

Слепой парень, не понимая, в чем здесь подвох смирено принял трость. Антон стал подниматься, опираясь на нее.

В это время Григорий ударил ногой по палочке, та потеряла опору, и слепой парень вновь упал в шуршащую листву. 

- Ах, какие мы неловкие, все падаем да падаем, - елейным голосом произнес заводила, - прямо как неваляшка. А может тебе в цирк податься, там нужны, такие неловкие растяпы, чтобы людей веселить место клоунов. 

Парни вновь взорвались противным смехом над шуткой Григория. 

Антон неподвижно лежал в сухой листве, его губы дрожали, и слезы обиды готовы были политься из глаз в любой момент.

А как ему не хотелось перед посторонними людьми показывать свою слабость, особенно перед этими подонками. Нет только не сейчас, лучше потом, когда он придет домой, только тогда, забившись под теплое одеяло, можно будет отдаться нахлынувшим эмоциям; поплакать вволю, порыдать, утирая кулаком, горькие ручьи слез, потом уснуть, не видя сновидений, а поутру все забыть, если получится. Но это навряд ли.