Чура

Первые месяцы моей жизни мы также провели в Красово –  пока не высохли ручьи от талого снега, и дороги не стали пригодными для проезда.

В течение следующих двух лет моя родительница старалась быть хорошей матерью. Она меняла мне пеленки, учила ходить и говорить, водила гулять в парк и, когда требовалось, в детскую поликлинику на прием к врачу. Одновременно с этим Ирина даже поступила на заочное отделение университета. У бабушки с дедом появилась робкая надежда, что дочь наконец-то взялась за ум, однако вскоре эта надежда лопнула, как мыльный пузырь, - когда мне исполнилось два, мама заявила, что задыхается в четырех стенах, забрала из вуза документы, собрала чемодан, и, оставив меня на попечении старших Луковых, уехала из дома в неизвестном направлении.

С тех пор прошло двадцать четыре года. За все это время я видела Ирину не более пяти раз – во время ее коротких посещений родного дома. Она всегда привозила мне красивых кукол и плюшевых мишек, внимательно слушала рассказы бабушки о моих успехах в школе, а потом снова уезжала.

Я вздохнула.

- И где же теперь моя чура, деда?

- Мы ее сожгли. В тот день, когда тебе исполнился один год.

- Зачем?!

- Так было надо, - пожал он плечами. – Она выполнила свою роль, и прадед вырезал для тебя другую деревянную куклу.

- Тоже «волшебную»? – улыбнулась я.

- Ага, - хмыкнул дед. – Из этой колоды он сделал много игрушек: лошадку на колесах, ежика с иголками, зайца… Может, помнишь? Ты в детстве любила их фломастерами разрисовывать.

- Не помню, - покачала я головой. – И что же, все эти фигурки были оберегами? 

- Не все, конечно. Только одна, остальные – просто игрушки. Вторую чуру, к слову сказать, Ира увезла, когда в путешествие свое укатила.

Да…

- Как интересно, - пробормотала я. – И что же мы станем делать с моей колодой теперь?

- Не знаю, - пожал плечами Петр Матвеевич. – Выбрасывать точно не будем. Не для того она в этом доме двадцать шесть лет хранилась.

***

В относительный порядок наша красовская собственность была приведена к концу недели. Когда дом засиял чистотой (у деда еще оставались сомнения по поводу состояния крыши и крыльца, но тут мы с бабушкой ничем помочь не могли), настала очередь прилегающих к нему палисадника и огорода. Последний почти сразу решили не трогать, ибо сеять на нем что-либо посреди лета не было ни желания, ни смысла.