Голубка

Еще не поздно…

- Даже не начинай, - скривилась Эдит, - опять быть на побегушках у молочника? Или вертеть задом перед грязным работягой, в благодарность, что он меня обеспечивает? 

- Тебе и вертеть то нечем, - не сдержалась Мари, но подруга ничуть не обиделась.

- Может и так, но клюют на меня почаще чем на шлюх из «Шабане» или «Один Два Два».

Мари захохотала. При всей своей ершистости и грубости дурнушка Эдит действительно обладала какой-то странной притягательностью у мужчин. 

- Хочешь сказать, что петь на улице – твоя судьба?

- В ж… судьбу, - отмахнулась подруга и швырнула огрызок яблока, едва не угодив в проходящего мимо полицейского, - может, я и хочу жрать что-нибудь получше арлекино в бульонках, или покупать модные платья, но больше всего я хочу петь.

Мари закашлялась, а довольная Эдит громко расхохоталась.

- А вообще, пока мне хватает и на вино, и на консервы. Ладно, мне пора. Момон уже заждалась. Ты опять пойдешь в «Сытый Кролик»? 

Мари пожала плечами.

- Ты совсем чокнулась после сеанса.

 - Он сказал, что если я все вспомню, то кошмары пройдут, - Мари грустно вздохнула.

- Он давно сдох, - Эдит махнула рукой, - дело твое, ну пока.

Легко, словно крошечная птичка, Эдит зашагала прочь и затерялась среди прохожих. После трагедии в «Сытом Кролике» только Эдит отнеслась к Мари с пониманием, как к равной. Были, правда, Жюльетт и другие. Однако, в отличие от Эдит, которую любили еще с той поры, как она жила у бабушки, Мари скорее терпели.

Мари поплотнее запахнулась в тряпки и пошла прочь. Миновав яркие вывески и поймав несколько любопытных взглядов, девушка подошла к закрытому зданию с потемневшим грязным фасадом и окнами, забитыми досками. Среди наполненной светом огней и похотью жизнью города, здание выглядело замершим навеки великаном, который вот уже второй год разлагался у всех на виду.

Некогда «Сытый Кролик» был неплохим кабаре и привлекал достаточно внимания, чтобы ужиться с более известными собратьями.

Мари прошагала мимо останков столов и поднялась на сцену. До сих пор чувствовался запах гари. Но Мари не противилась ему, вдыхая как можно глубже. Она закрыла глаза и сняла тряпки, закрывающие лицо. В полной тишине попыталась исполнить «Голубку». Голос противно дребезжал, словно раздолбанный механизм. Мелодия терялась среди хрипов и завываний.