Сердце Девы-3

Ему явно не терпелось проверить, что там, наверху.

Я стала решительно раздеваться.

— Во-первых, бегать мы от нее не будем. Даже если все эти трупы — антураж, то он мне не нравится. Их вообще бы стоило повырубать изо льда и похоронить. По ту сторону, кстати, может быть то же самое. И она дальше будет жрать — если мы ее не остановим. А во-вторых, даже если мы умрем — нас прямо в храм перенесет.

Финист покрутил головой:

— До часовни во дворце отсюда ближе. Боу, я твои чувства разделяю. И попрошу братьев помочь с похоронами.

Но лезть на рейдового босса вчетвером…

— Мы должны хотя бы попробовать.

Мы встретились глазами и обменялись улыбками.

— Ты сумасшедшая!

— Но красивая… — чужой хриплый шепот заставил меня подскочить. Я прикрылась рубахой. Финист заслонил меня. Анаид проорал: «Зреть незримое!» Манул, завывая, ввинтился в корзины под лестницей. И громко чихнул от волчьего смрада.

В шесть рук мужчины выволокли оборотня наружу. Он стонал, но сбежать не пробовал. Да и вряд ли сумел бы. Руки и ноги вяло свисали, хвост волочился по полу.

Грудь и бока были в ранах. Висела сосульками слипшаяся от крови шерсть. 

Да и весь он был неопрятный, костлявый, с непомерной длины когтями, непропорционально тощий и длинный. Только глаза сверкнули знакомой малахитовой зеленью.

— По-моему, Волк, ты повторяешься, — наклонив голову к плечу, сказала я.

Финист повернулся ко мне:

— Вы знакомы?

— Вместе Поскакушку месили, — пробасил Анаид. — Меня тогда убили в первый раз. Забудешь поди.

Манул распревратился и стал маникюрными ножничками обрезать шерсть у Волка на груди.

Тот попытался вскинуться и заслониться лапой, когти лязгнули.

— Ты чего творишь?!..

— До ран пытаюсь добраться. Почему зелье не выпил?

— Инвентарь… заблочен. Так лей! Парикмахер… — Волк хрюкнул. На губах показалась розовая пена.

— Не учи меня, как лечить!

Котофей повел над ранами сияющими золотом руками. Из дыры показался и шлепнулся наземь обломок меча.

— Уфф! Так хорошо…

— Так что с инвентарем? Пока можешь не отвечать, — Манул распотрошил собственные лекарственные запасы и стал поить Волка.

Тот хлебал жадно, причмокивая. Часть зелья проливалось между острыми, исчерна-желтыми зубами.

Я видела, как у Манула подрагивают руки — похоже, кот опасался, что волчара не совладает с инстинктами. Но тот был благодушен и мирен, как овечка. Проглотив положенное, он отвалился и даже всхрапнул.

Манул тряхнул мохнатое плечо:

— Не спи! Замерзнешь!

Анаид все понял буквально и подкинул дров в очаг.