Она

Удивительно, но я опять стал верить в чудеса, о чём пару недель назад я даже и не смел мечтать.

Она обнимала мою шею, Она говорила мне самые нежные слова и придумывала самые нежные имена, что мне иногда становилось страшно подумать об одном…

Мне раньше никогда не было так хорошо…

Мне раньше никогда не было так хорошо в этом мире…

Мне раньше никогда не было так хорошо в реальном мире, мне могло быть хорошо только в моём мире, придуманном мною мире. И когда я вспоминал об этом, воспоминания очень пугали меня.

На следующее утро Она готовила завтрак и потому заботливо копошилась у плиты.

Я уже порядочно отошёл ото сна и осторожно подкрадывался к ней. Но Она как будто почувствовала моё приближение и обернулась. На лице – счастливая улыбка, на лице – глаза… такие… серо-зелёные…

Внезапно всё исчезло: плита, кухня, глаза, улыбка. Я знал, что всё-таки Она осталась. Она осталась как нечто, совершенное и единственное для меня. Как ощущение, как волнение воздуха от взмаха крыльев. Я попытался раскинуть руки в стороны, как будто крылья, но не смог этого сделать.

Рук у меня не было. Я посмотрел под ноги, но не увидел твёрдой поверхности под ногами, не увидел ног, и вдруг я понял, что на самом деле не могу смотреть, так как и глаз у меня не было. Ничего не было, были только Я и Она.

Когда я вновь открыл глаза, первое, что я увидел – это её полное беспокойства лицо. Она приложила прохладную ладонь к моему лбу и что-то взволнованно шептала. Я ни слова не мог разобрать. Ещё одна попытка прислушаться к словам всё же увенчалась успехом.

- Что с тобой, мой милый, дорогой? – шептала Она, и мне становилось от её слов слишком приятно, не смотря на то, что в ответ я стонал тихим голосом:

- Да всё в порядке, всё хорошо, не стоит волноваться…

Не знаю, удалось ли мне хоть на время успокоить её, но через пару часов Она лежала уже рядом со мной, и мы вместе задумчиво смотрели в потолок, будто могли увидеть там что-то особенно интересное. А что-то особенное там было. Картины жестоких, но сладостных в своей жестокости сражений читались в хаотичных пересечениях серых трещинок в побелке и непонятных серых пятнах.

Линии плавно соединялись в занимательные узоры, пятна сливались и обнаруживали очертания фигур, и всё это двигалось так же плавно, но целенаправленно и равномерно. Клубы дыма взвивались над полем сражения, фигуры ополоумевших солдат неслись друг на друга истерическими роями, сбивались, сливались, кувыркались и через небольшой промежуток времени заметно редели.