"Театр в провинции"

Но буйное цветение почти завершилось с уходом лета, и многие из них выглядели очень уныло. Пользуясь тем, что прохожих на улице не наблюдалось, я просунул руку сквозь щелястый забор, сорвал несколько белых крупных цветов и быстренько смотался. Бабушка почему-то всегда предпочитала этот цвет, хотя мне больше нравится фиолетовый.

Быстрым шагом преодолев оставшееся расстояние до ограды кладбища, выполненной из того же красного кирпича конца позапрошлого века, я нырнул в калитку и, кивнув сторожу, углубился в заросли. Мне тут же вспомнился ответ на дурацкий вопрос в каком-то КВНе: «как называется домик сторожа на погосте? – живой уголок».

Кстати, на обратном пути надо будет у мужика поинтересоваться – не нужен ли ему помощник? Хотя, сторожка настолько мала, что там и без меня тесно…

В недрах «последнего приюта» было тихо. Приторно пахло увядшими цветами, а ветерок неспешно раскачивал сухой осот, вымахавший в человеческий рост. Бросив свои вещи в жухлую траву возле оградки, я кое-как справился с этими джунглями.

Потревоженные муравьи дружно кинулись штурмовать мои башмаки, из бывшей клумбы вылез какой-то неприятный жук, и я не решился садиться на покосившуюся лавочку.

И торчал возле печального холмика столбом, являя собой набросок к картине Перова – «Старики родители на могиле сына». Ну, у меня свое название – но сути это не меняет. Мне тоже захотелось ссутулиться и спрятаться за кого-нибудь от всего внешнего мира, чтобы скрыть всю свою печаль. Вот только никакого смирения и понимания случившегося на моем лице совершенно не наблюдалось.

Я искренне не «догонял» – за какие грехи на меня свалились все печальные события последних месяцев? С какого рожна, и главное – за что я, Дон Кихот Невельский, остался у разбитого корыта? А гадкий главреж со своим помощником – неплохо устроились? Вон и Светка, небось, греет свои телеса на океанском побережье, и все у нее прекрасно. А я, словно памятник, торчу в этой ржавой ограде и не знаю – куда голову преклонить?

- Мда, классика жанра, – вздохнул я, щелчком отбрасывая в гору мусора, пустую сигаретную пачку.

– Будьте осторожны со словами! А то сюжет рискует обернуться явью…

Гитары траурно звенят – печальна их работа. Хоронят рыцаря. Меня. Идальго Дон Кихота… Не плачь, Севилья. Не плачь, Гренада. Я стану пылью, но слез не надо. К чему рыданья? И вид обманчив… Прощай, Испанья, прости, Ламанча…

Мне показалось, или взгляд на бабушкиной фотографии действительно стал сердитым?

- Не ругайся! – пристыженно буркнул я.