Семь гранатовых зёрен

Бездонные пропасти ведут с поверхности земли в печальное царство Аида. Мрачные реки протекают здесь, как и сковывающая всё живое льдом священная река Стикс, водами которой клянутся сами боги. Души умерших оглушают своим стенанием, полным грусти, их мрачные берега. Нет никому возврата из этого царства печали. На вечное безрадостное существование обречены души умерших в царстве Аида».(1)

 

По мере того, как мы спускались ниже, воздух становился всё плотнее, а темнота поглощала всё больше пространства.

Неожиданно поднялся пронзающий насквозь ледяной ветер, заставляя меня съёжиться. Словно почувствовав это, меня силой прижали к себе покрепче. На моё удивление, грозный и холодный бог был очень тёплым. Вместе с ветром издали донеслись ужасные вопли, от которых стыла кровь в жилах. Колесница не спеша подъехала к берегу реки. Нас там уже поджидал тёмный силуэт, закутанный в чёрный балахон. Это был сгорбленный мужчина, но вместо трости у него было весло, на которое он тяжело опирался.

Аид сошёл с нашего транспорта, ожидая, что я последую за ним, но мои ноги отказывались меня слушаться. Заметив, что я замерла на месте, он протянул мне руку.

— Смелее, Кора, идём, — я в растерянности уставилась на руку Аида, не имея никакого желания касаться его. Видя, что я так и продолжаю оставаться недвижимой, Аид сам взял меня за руку, стащил с колесницы, и мы приблизились к ожидающему.

— Приветствую тебя, Аид, и твою дорогую гостью, — незнакомец поклонился.

— Здравствуй, — Аид кивнул в приветствии. — Милая Кора, познакомься, это Харон, мой верный помощник. Он перевозит души умерших через реку Стикс и смотрит за порядком на переправе.

— З-здравствуй…

Харон повернулся ко мне, и теперь можно было рассмотреть его получше. Это был очень пожилой мужчина с глубокими морщинами на лице. Его щёки были впалыми, а на скулах проглядывали кости черепа. Он посмотрел на меня тусклыми и безразличными глазами, потом поклонился.

— Харон, а теперь нам пора, будь добр, — Аид протянул Харону два обола — небольшие серебряные монетки.

Из балахона к нему протянулась костлявая рука — полностью без плоти и кожи. Взяв плату, перевозчик душ спрятал монеты в небольшой мешочек из кожи.

Ужас сковал моё тело, я не могла отвести взгляд от мрачного старика. Мне было страшно.

«Это только начало, я даже представить не могу, что меня ожидает дальше. Я и не хочу этого. Хочу домой».