Нечеловек

Теперь та показалась слишком пустой. Поджав под себя загорелые ноги, Джейн ждала его сидя на стуле и теребила нервной рукой туго сплетённую косу. На полном веснушек лице блуждала улыбка, от которой с безумной синкопой рухнуло в панику влюбленное сердце.

— Где они? — хрипло бросил он в тишину. Джейн помолчала, а потом беспокойно пожала плечами.

— Это неважно. Я теперь человек…

— Где они!

Шепот Джейн разнесся по дому, дрогнул в стеклах окон, взвизгнул замком и хлопнул закрывшейся дверью:

— Мальчишки забрали…

Майк вышел на улицу, не зная, чего же хотел: свернуть шеи мерзким ублюдкам или повеситься сам.

Он не сберег… не заметил… позволил! В глазах заметались злые химеры, что пожирали своей чернотой некогда карюю радужку. Они обезумели в ощущениях горя, танцевали на углях, бесновались в крови. Хотелось кричать, но вместо этого Майк ощутил, как кто-то взял его за руку и дернул неловко рукав. Он сморгнул, усмиряя бушующих демонов, бросил взгляд вниз и встретился с упрямо сухими глазами.

— То, что вы ищете, там… за сараем. Им было весело, а я не смог, — сумбурно начал соседский ребенок, но громко всхлипнул и замолчал.

И позже, когда Майк стоял в пыли на коленях, зарывшись лицом в прохладные крылья, он неожиданно понял — его обокрали. Все они, кто смотрели им вслед; все, кто завистливо перешептывался, и кто громко смеялся, кто морщил брезгливо лицо. Майк дышал и никак не мог надышаться. Но сладкий запах с каждой секундой становился все глуше, и с перьев сыпалась хрупкая позолота, пока он пальцами бережно гладил кромку костей, что оставил после себя садовый секатор.

Майк хоронил крылья молча, а после всю ночь смотрел на тонкую кожу, что затянула собой острый остов. Джейн же молчала, не в силах пока осознать, что отданная ею во имя любви жертва стала предательством все той же любви. И не было шансов это исправить, как не было шансов вернуться назад. Потому дни шли за днями, и в каждый из них Майк ощущал все сильнее, как тянет на дно горькая ненависть.

Он ненавидел мать, что их проклинала; перешептывающихся вслед коллег; мальчишек и даже садовников. Неизменной оставалась лишь Джейн. От попыток сдержаться в нем просыпалась жестокость. Она тугим полотном ложилась на руки, спуская крючок на оружии всякий раз, когда можно было бы переждать. Майк мстил за мертвые крылья и рвался вперед, где под звуки стрельбы платил за удачу бессмысленным риском.