Элантида. Книга 5.

Нет, она, конечно, сама нас пригласила и убежище сама предоставила, но это никоим образом не означает, что она должна нас любить. Мы для нее – не команда спасения, мы – наименьшее зло. Поэтому она нас не любит, но терпит. И в этом как раз ее ошибка. Так как чтобы с нами нормально общаться, нас надо любить. Потому что иначе терпеть нас ну просто невозможно.

И сейчас, глядя на ее бешенство, я даже не пыталась строить какие-либо предположения по поводу того, что было тому причиной. Так как знала – Этане, чтобы придти в подобное состояние, нужно лишь преодолеть расстояние от своей комнаты до обеденной залы.

Пешком. По дороге она обязательно кого-нибудь встретит, и скорее всего это будет Дани. И дальше ей не нужно будет ничего делать. И что самое забавное – и ему тоже. Оно у них как-то само происходит. Спонтанно. Впрочем, это не обязательно должен быть Дани, на роль возмутителя спокойствия Этаны подойдет любой из нас – тот же Таш, а также Эльстан, Витольд… и даже Корд. Ну про себя я вообще не говорю, по шкале раздражения Этаны я занимаю второе почетное место после Дани. Но его обскакать пока ни у кого не получается. Даже у моего вороного красавца.

Что самое интересное, сейчас этот самый страшный и ужасный раздражитель вообще не обращал на нее никакого внимания и, казалось, вообще не видел. Он премило беседовал с Дарсинеей, воркуя ей на ушко какие-то байки, а она заливалась смехом, повисая на его руке, как подвыпившая старшеклассница. Этана смотрела на все это таким ненавидящим взглядом, что по законам жанра эта сладкая парочка должна была в самое ближайшее время переместиться на какой-нибудь безлюдный остров или в непригодный для человеческой жизни демонический мир.

Или не в демонический, просто – в непригодный.

Но Этана была молодцом. Она смотрела на них, не отводя глаз, но при этом ничего не предпринимала. Совсем ничего. Я проверила. Видимо, либо это зрелище ее завораживало, либо она просто решила выработать у себя силу воли.

Надо сказать, зрелище и впрямь было любопытным.

Я вот не Этана, а тоже уставилась на них, как завороженная.

Прежде всего, конечно же, на Дани. Я не знаю, что с ним сделал Таш, но я бы ему за это, наверное, памятник поставила. При жизни. И оду бы поэтам заказала.

Эльф, задорно сверкая глазами, так увлеченно о чем-то рассказывал своей зеленоволосой красавице, что если бы мне кто-то сейчас сказал, что не было вот этих предыдущих дней, когда он в истерике метался от меня к Ташу, я бы ему поверила.