Луч солнца

Трое суток в пути и длинная череда разговоров, которые заставляли меня, ту, что старше его на сто семьдесят лет, краснеть от смущения, хохотать от души и чувствовать себя живой. Я решила посвятить эти часы собственному эгоизму. Но раз за разом я просыпалась в объятьях любимого и понимала всю обреченность.

Самые прекрасные дни в моей долгой жизни. И самые ужасные.

До Северных гор мы добрались к закату. Дул промозглый ветер, облака собирались в черные грозовые тучи. Повернуть назад уже было невозможно.

- Ты хочешь мне что-то показать? - спросил Освальд, с интересом наблюдая, как я старательно тащу его за руку.

Я кивнула и начала подниматься вверх. К нашему счастью, дождь полил, когда мы уже были в пещере.

Нас встретила седая старушка с деревянной клюкой в виде ворона. Она доживала свой век, так и не познав жизни. Все годы, что я была молода и красива, она медленно старела, лишь из темной пещеры видя небо и солнце.

- Ваше Высочество! Мы уже заждались… - проскрипела она, и улыбнулась.

Это был один из самых радостных моментов ее жизни.

Первым было воспоминание совсем маленькой девчушки, что впервые увидела мир, где есть небо. Второй случился сейчас, когда она поняла, что триста лет заточения закончились.

Мы прошли вглубь, и остановились у старого колодца.

Мой муж, что молча разглядывал своды пещеры до этого, взглянул на меня и спросил:

- Что происходит, Лилит?

Я промолчала. Было еще слишком рано что-либо говорить. Я лишь улыбнулась и последовала за старушкой.

Земля под ногами была сухая и какая-то неживая.

Я села и начала убирать первые камни печати. Освальд без слов помог мне и взял за руку, как только показался песок.

- Я чувствую несколько печатей, но разрушить не могу, - сказал он, поднимая меня с земли, - Что происходит?

Молча вложила свою руку в его и начала наблюдать, как старушка набирает полное ведро воды и выливает на песок, что расчистили мы. Пара ведер и углубление становится достаточно широким, чтобы пройти не склоняясь.

- Спасибо, Афанасия, - прошептала я и шагнула на первую ступень.

Мы спустились в украшенный колоннами и позолотой холл, и остановились у трещины, что разделяла два мира.

- Остановись, пожалуйста, - произнесла я и схватила его за руку, - идти тебе дальше или нет, твой выбор. Но я должна рассказать тебе все.

Освальд поднял бровь, но промолчал, давая слово мне.

- Если ты пройдешь разлом, то не выйдешь больше никогда, - я чувствовала, как силы прибавляются, я была дома.