Сны Эйлиса. Книга II

Нармо видел все от начала и до конца. Отчетливо врезались в его память окровавленные клочки бумаги, сценарии пьес, которые разметались тусклым беспощадным ветром. Больше он тогда ничего не желал запоминать. Впрочем, вряд ли именно после этой трагедии он избрал себе роль шута-рассказчика, того персонажа, которому позволено говорить в лицо даже королям такое, за что всех остальных отправляют в темницу.

Сумеречный Эльф вздохнул, в который раз читая чужие воспоминания. А ведь он тогда мог бы вмешаться. Но не имел права, как всегда.

Тогда еще даже не началась чума окаменения, даже первые ее признаки не тронули кипящий войнами Эйлис. Страж Вселенной ощутил, как чувство вины — уже и перед Нармо — заползает под кожу уколами отчетливых мелких игл, точно его атаковали сотни микроскопических морских ежей.

— Круг, значит… Не поспоришь. И вы слишком слабы духом, чтобы его разрушить, — перекладывал вину Страж. — С такой силой вы просто дремучие дикари. А с магией или каменным топором проламывать друг другу головы — без разницы.

Все же его создали Стражем, а не нянькой для человечества. И ответственность за дурные дела несли люди. Сумеречный Эльф задавался иногда вопросом, каким же он был человеком до шестнадцати лет, до того момента, как принял непередаваемую силу и гнет знаний. Ему сказали, что память отнята намеренно и с его согласия, чтобы порочный круг взаимной мести, вражды и прочего — слишком темного и человеческого — покинул его.

— О нет, скорее мы постмодернисты, как говорят на Земле, которые познали пик расцвета и испытывают сознательную тягу к самоуничтожению, — парировал Нармо, но слегка скривился, махнув пространно рукой: — Впрочем, «пика» я не припоминаю.

Сумеречный Эльф безмолвствовал, погруженный в свои невеселые думы. Они не давали покоя. При каждом взгляде на Нармо, при каждой мысли о Раджеде. Что-то нависало черной пеленой над всепоглощающим всезнанием, оставалось лишь ориентироваться на дурные предчувствия. И из-за них порой возникало желание прикончить Нармо на месте, а потом списать на порыв тьмы или целесообразность, словом, придумать приличное оправдание для самого себя.

А иных судей у Стража и не обнаружилось бы. Но останавливало воспоминание о равновесии миров. Смерть Нармо нарушала что-то в будущем, чье-то осознание и переосмысление. И Сумеречный Эльф смутно догадывался, чье именно.

К тому же рука просто не поднималась на раненого: льор устало накидывал поверх плаща плед и все равно мерз от озноба.