Сети Поднебесья

Но Сигезмунд решил стать не просто Великим конунгом. Он решил осесть, решил, что степной народ должен иметь столицу, должен иметь свой дворец.

Так возник Хольспар с домом конунга в центре. Конунг гордился сооружением: трехэтажный терем впечатлял неискушенный взгляд степняка.

Тюрьма переехала из шатра в крохотную светелку с осколком вместо окна. Осколок, вставленный в паз деревянной рамы, когда-то был окном и в Великом городе. Он стал путем солнца в темные комнаты терема и снова делил мир на тепло дома и холод улицы.

Так у Сильвии появился новый "дом". Но пленнице было все равно: шатер, землянка, светелка... Что это меняло?

«Принцесса Излаимская» жила как белый флаг горстки выживших. Для Сильвии оставалась загадкой, зачем она конунгу.

Впрочем, ни за чем. О ней забыли. Ее заживо похоронили, оставив только маленькую степнячку, Алию, стеречь могилу.

Алия поначалу очень боялась белой "вельмы", а потом привыкла. Она жалела бледную и молчаливую пленницу, пела неспящей вельме колыбельные, плела косы, отпаивала терпким кобыльим молоком во время долгой болезни, потом учила языку.

Языку, не знавшему даже рун.

Сейчас Алия плакала, перебирая волосы на голове, увы, никак не соединенной с телом. Сколько было брату Алии, десять? Двенадцать?

Месть Алеона взирала на Сильвию мертвыми глазами ребенка, она волной катилась по землям степняков, преднамеренно оставляя столицу каганата нетронутой...до поры...

Сильвия снова посмотрела в монохромное утро.

С улицы послышался шум. Несколько всадников собрались во дворе.

Сильвия узнала во всадниках отряд нового конунга. Алика говорила, что молодого конунга звали Сигом. Он обошел старших братьев в борьбе за власть отца.

Алеона Сигу не обойти... Ни интригами, ни ядами, ни мечом.

Шум и плач стали отчетливей - к одному из всадников подбежала женщина, это она рыдала. Рыжие, даже в сумерках, волосы выбились из-под платка. За юбку женщины цеплялся малыш. Сильвия вздрогнула. Ребенок был ровесником. Был бы...

Сильвия отвернулась обратно к Алии.

Алия тихо выла, гладя спутанные волосы на темной голове. Плач на улице стал невыносимым, Сильвия не выдержала и снова повернулась к осколку, разделяющими мир на дом и улицу.

Дариан вцепилась в стремя всадника, ни за что не соглашаясь отпустить. Малыш ревел, боясь, что выпустит мамину юбку.

Сильвия закрыла глаза, жалея, что не может заткнуть еще и уши.

Да, они все умрут. И что теперь?

Послышался цокот копыт, разбивающих ледяной наст. Всадники уехали.