Белое венчание

Белое венчание

Сергей Доровских

Белое венчание

Может быть, тот лес – душа твоя,

Может быть, тот лес – любовь моя,

Или может быть, когда умрем,

Мы в тот лес направимся вдвоем.

Николай Гумилев

***

Лес – пустой и сумрачный, давил тоской и безмолвием. Лес был страшен и хмур. Изгой пробивался через валежник. Суховал хрустел под ногами, словно кости древних животных. Изгой чувствовал, как лес давит, кладет на голову тяжелые лапы, наседает моросью, забирается глубоко, в самое сердце, и колет его хвойным ногтем. Пригородный лес, такой знакомый, с детства исхоженный лыжами и пешком, этот родной уголок, где легко дышалось, мечталось и верилось, вдруг стал чужим. Ветер поминутно менял направление, то увлажнял лицо, то налетал сзади и бил в спину. Вместе с его порывами замирал каждый мускул, каждый нерв, каждый уголок души. Верхушки сосен стонали, качались, негодовали, на древнем языке проклиная человека.

Неужели здесь, когда-то давно, в прошлой, навеки утерянной жизни он стоял морозным утром по колено в снегу, радовался солнцу, смеялся, видя, как по вершинам сосен прыгает белка… Как она переносится, теряя высоту, пышно распуская хвост, как сжимается в упругий комок и вдруг цепляется за шершавый ствол, замирает, смотрит умными, черными глазками. Тогда все текло по-другому. Это был последний день январских каникул, и он знал, что завтра первый раз в наступившем году увидит Валеску. Хотя в то время ее звали не так. Она только созревала для эстрадной карьеры, но уже тогда Изгой понимал, что их ждет разное, пусть не имеющее общих точек, но значимое будущее. Насчет Валески не ошибся, а вот его… а вот его сломало на подступах к признанию. В этом он мог винить только себя. Изгой – это путь, который выбираешь сам.

Да, в то давнее утро все здесь было по-другому. Он только рождается как мечтатель, обнажал душу и нервы, и восторженность освещала дорогу. Старуха Несбыточность кряхтела где-то позади, безуспешно стараясь остановить молодой и резвый бег души. Казалось, он разукрашивал огромное, красочное полотно, наполнял глубиной и верой, сшивал грезы и надежды. Ему чудилось, что завтра, когда он решится открыть сердце, ответом станет прогулка по этим тропкам, и они с Валеской будут говорить, делиться чем-то важным, сокровенным, что втайне копили, хранили и берегли так долго. Но при этом и не будут слышать, не будут запоминать слов, без них понимая друг друга.