Из записок Лаврентия Берии

До одиночной камеры, то есть, и не по обвинению в революционной деятельности?

Да, уж, товарищи, не скупясь, поделились со мной «коллективным творчеством»! Поделились так: «чёрное» – достояние Берии, «белое» – «партии и народа», врагом которых и объявлен Берия. Отсюда и семь вопросов. Как будто немного… и много. Каждый – словно кусок жизни. Вспомнить всё трудно. И не потому, что не помнится – иногда и наоборот. Поэтому я не гарантирую последовательности. И освещения всех «тёмных пятен» я не гарантирую.

На всех у меня «не хватит батареек». Заодно я не гарантирую «Толстого из Берии»: ну, нет у меня ни талантов, ни времени на «причёсывание»! Поэтому я буду лишь излагать факты такими, какими их представляю. Если не получится удовлетворить чьё-то персональное любопытство, не обессудьте, мои «условно-расчётные» читатели!

Меня не смущает то обстоятельство, что мои воспоминания не дотягивают и до уровня «Записок». Я – не тщеславный мемуарист, ревниво подсчитывающий объём страниц.

Напротив, выборочный характер не только позволяет рассказать о главном, но и даёт надежду на то, что хоть что-то из написанного дойдёт до читателя! (Под читателем я понимаю, разумеется, не «кремлёвских книголюбов»).

Вот, если бы мне повезло со временем, я бы смог выйти не только из себя, но и «за рамки». То есть, развернуться по-русски, «во всю ивановскую», даром что я – грузин Лаврентий! Бояться мне нечего, потому что рассчитывать не на что – а там, «за рамками», самый смак! Но, увы!

И «увы» не оттого, что не хватит бумаги или карандашей: «дружки» не пожалели «инструментов» в расчёте на «самодонос».

Принадлежности мне выдали под честное слово использовать их строго по назначению. Под честное слово выдать им… честное слово о самом себе!

От слова я, кстати, не отказываюсь. Даже от честного. Только, боюсь, оно выйдет совсем не тем, которого от меня ждут «наверху». Не тем, и не там. Боком, то есть, и не обязательно только моим. Именно потому, что слово – честное! Да и по вопросу «назначения» мы уже разошлись.

Наверно, поэтому меня перестали снабжать «орудием производства»: дошло что-то. А, может, хотят поторопить. Не терпится «друзьям» узнать правду, и уже не обо мне, а о себе. После того, что мне «нагрузили», они едва ли сомневаются в моей верности установке Нерона: «Скажи, кто я – скажу, кто ты!». Именно по этой причине других читателей, кроме них, мой труд нескоро обрящет. Если обрящет.