Саламандра

Саламандра

Milady WR

Пролог. Хрустальный кулон с огненным пионом

Сколько себя помнила, она всегда мёрзла.

Мёрзла, когда водили в детский сад, закутанную в тулуп, с белым пушистым платком крест-накрест, затянутым так туго, что руками толком не пошевелишь.

Мёрзла на уроках физкультуры в огромном полупустом зале, пытаясь под хихиканье одноклассниц уцепиться за грубый канат онемевшими от холода пальцами.

Мёрзла за партой у распахнутого настежь весеннего окна. Звонкая капель, дилинь-дилинь, цвиньк-цвиньк-ци-ти-ти-ти-ти! — и ясные солнечные лучи наотмашь, с ослепительно-голубого неба. Все радуются, оживлённо бегают на перемене. А она мёрзнет.

До мурашек.

До ледяного штыря вдоль позвоночника.

До той степени, что руки и ноги становились чужими и онемевшими.

До костей.

Окончила институт, устроилась на работу. Ничего особенного, кроме, разве что, лёгкого отчуждения со стороны как сокурсников, так и коллег. Никто из них даже не догадывался, что хрупкая рыжеволосая девушка каждый день усмиряет внутри ледяную бурю.

"Лизка, у тебя такие руки холодные!"

"Ой, а что это твой чай так быстро остыл? Я ж только что вскипятила"

"Ты красивая, Лиз. И умная. Правда. Но я не могу, ты прямо как ледышка. Давай останемся друзьями…"

Находились и те, которых ледяная кожа заводила. Но девушка инстинктивно старалась таких сторониться. Словно электрическим током пробивало "Прочь! Не твоё!"

Тепло мимолётных касаний и спасительная горячая ванна по вечерам, когда она оттаивала после очередного напряжённого рабочего дня. И слёзы, смешивающиеся с водой, воронкой ввинчивающейся в сливное отверстие.

Пыталась обратиться к врачам. Прошла без толку целый ряд обследований. Сдавала несметное множество анализов, включая генетические. Перерыла весь интернет, пока вкладки про сенсорную нейропатию уже сниться не начали.

А потом как-то вдруг раз — и выключило. Надоело. Надоело ходить по врачам, искать причину в наследственных заболеваниях, пытаться разговорить упрямо отмалчивающуюся мать. Отца не стало уже давно, а мама на любую жалобу дочери, что холодно, привычно советовала одеваться потеплее и больше двигаться.

Живут же люди с параличом, без рук и ног, инвалиды по зрению. А она всего лишь мёрзнет, эка невидаль.

После того, как смирилась, стало даже легче. Вот только волосы седеть начали, причём как-то странно: у корней и на кончиках остались огненно-рыжими, а в середине выцвели добела.