Килька в томатном соусе

Гостей он не принимал, большая часть окон была вечно задернута шторами, а рояль – прекрасный белый матушкин рояль, настоящий, не электронный, полученный ею в наследство от бабушки, когда-то служившей в Мариинке – был увезен в дальнюю кладовую, где беззвучно пылился под грудой старого тряпья, наваленного на его лакированную крышку. Частенько, когда отца не бывало дома, Скиллиана пробиралась в кладовую (ей как-то удалось подсмотреть код, которым отец запирал замок), сбрасывала тряпье с крышки, протирала от пыли, с трудом откидывала её – давая роялю «подышать» - открывала клавиши и тихонечко, постоянно останавливаясь и прислушиваясь, не вернулся ли отец, наигрывала мелодии, которые разучивала с ней сначала матушка, а потом учитель музыки. Если отец уезжал по делам на несколько дней, то еще и пела. Правда, с каждым разом рояль расстраивался, а вместе с ним расстраивалась и Скиллиана. Аятоллия, знавшая о секрете младшей сестрицы, перед отъездом пообещала попросить у мужа денег на настройщика, но дело оказалось даже не в деньгах, а в том, что настройщиков в этом городе было еще меньше, чем роялей, и нужно было долго ждать своей очереди. И Скиллиана терпеливо ждала.

Бездумно остановившись у ограды набережной, она долго смотрела на неторопливо текущие воды реки. Мысли её текли также меланхолично, тягуче. Да и мыслей-то никаких не было – так, обрывки чего-то безотрадного, неясного, унылого… о покойной матушке, об отце, который после её смерти так изменился, о колледже, в который она пошла, лишь бы была причина уходить из дома… о музыке… о Тамионе Листе... Из этого тоскливого морока её вырвали женские голоса, звучавшие со ступеней, что вели к воде.

- Евхрастинья Ардалионовна, твоя черепная коробка от старости явно прохудилась, и серое вещество, у людей именуемое мозгом, просто высыпалось оттуда!

- Лампиона, что за претензии, я не понимаю! И вообще – серое вещество субстанция довольно плотная, стыдно тебе, в твоем, столь преклонном возрасте, этого не знать.

- Голубушка Евхрастинья, это у других людей серое вещество плотное. А у тебя оно давно высохло и высыпалось через дырки твоего трухлявого черепа! – Лампиона Насафутьевна приподнялась на носочки и постучала пальцем по лбу подруги. – Ты зачем утащила из отдела искусств альбом с иллюстрациями? Ты подведешь нашу Анечку под монастырь, а ей скоро в декрет.

- Анечка сама мне его отдала, когда я спросила какой-нибудь ненужный бумажный экземпляр с плотной бумагой. Сказала – под её ответственность.