Огненная ведьма

И ночью тоже пока зарядки хватило, светил фонариком. Опомнился, когда совсем темно стало. Зябко передернулся, быстро собрался и побежал в таверну.

Странно, дверь в нее закрытая была. Долго стучал. Открыла Полина, хлопая сонными глазами и кутаясь в большой серый пуховый платок.

— О, — протянула она. — Вы? А думала тоже уехали.

— Кто уехал? Куда уехал? — сыпал я вопросами. Полина, нехотя меня пропустила внутрь таверны.

— А я знаю куда? Вы, что мне докладываете? В след за вашей Марикой ненормальной. Картину вы мне будете дорисовывать? Папа еще в латах себя хотел! На фоне знамен.

— Почему Марика ненормальная? — спросил я, усаживаясь за стол.

— Вы, что? Есть будете? — Глаза Полины округлились. — Потому что психованная.

— Мне бы глинтвейна вашего согреться. Нехорошо мне. И зарядка у вас есть?

— Есть, конечно. Картины то нарисуете?

— И дорисую и нарисую, — заверил я и получил требуемое. Полина мне еще пирожок дала. Жадно съел, ожидая пока аккумулятор у телефона хоть немного схватится. Экран мигнул.

Сеть восстановилась. И я увидел двадцать шесть пропущенных. Ого. Кому понадобился? Конечно, Марике. Девять сообщений тоже плавно перетекали из добрейшего пожелания утра в какую я мразь превратился и именно в этом отпуске у нее на всё открылись глаза, и она уезжает в аэропорт и пускай я не бегу за ней вдогонку, и не разворачиваю самолет, и не изображаю из себя Тора — всё кончено. Обычная женская банальщина. Что кончено? Я не смог удержаться и передернул плечами. Как могло кончиться то, что и не начиналось? Изначально же мне пела про свободные отношения, что теперь изменилось? Ничего. Я попросил второй стакан глинтвейна и ключи от номера.

— Мазню вашей ненормальной заберите! — Полина из —за стойки попыталась достать полотно. Недурно получилось. Особенно шкуры, на которых лежала голая девушка.

— Почему мазня? — обиделся я за коллегу.

— И где тут сиськи пятого размера? — начала зло тыкать Полина в изображение. — Где?!

— Утром дорисую.

— Я занесу!

Я поднялся в номер.

Раскрыл мольберт. Разложил эскизы на полу, стал выбирать. Неужели ничего стоящего? Неужели и в этот раз ничего не получилось? Хотя. Вот этот очень неплохой.

Руки мои задрожали. Дерево на рисунки было, как живое. Я что ли нарисовал? О, Боги. Я кое —как разместил рисунок на мольберте. Поискал лампу, сделал точечным свет и погасил общий. Осторожно прилег на кровать, не спуская взгляда с картины.

Рука потянулась к глинтвейну, сделал первый глоток.