Яша

Яша

Агния Васмарг

Яша

Ангел линял. Линял некрасиво, мучительно. По всему гаражу — на полу, в углах, на полках — клубились серо-голубые невесомые островки пуха. Крупные перья давно вылезли, и Саня вынес их, собрав для конспирации в старую наволочку.

Ангел сборам не помогал, лежал на продавленной кушетке и смотрел в совершенно неинтересный потолок Саниного гаража — болел.

Появился он на пороге гаража уже в сумерках — странный, закутанный в какое-то покрывало. Только бело-мраморные, безволосые, тонкие ноги торчали, обутые одна в кроссовку, а другая в ботинок. Лицо было таким же бело-мраморным, серые глаза смотрели строго и вопрошающе.

- Пустите погреться, - сказал он еле слышно. - Прошу вас.

Это «прошу» смутило Саню чрезвычайно. Он понял, что не может отказать, как отказал бы обычному бомжу, и пустил.

Гараж у Сани зачётный — масляная печка греет, кушетка уютно пролёжена, в полу кессон с припасами, кругом всё удобно сделано для возни в утробе старенькой «шкоды». Странный посетитель подсел к печке, почти обнял её.

- Понимаете, - сказал он тихо, - мне не справиться одному... Я могу вам довериться?

Саня помнил, что в тот момент совершенно серьёзно задался вопросом — а правда, можно ли ему довериться? И сам себе ответил — с натяжкой, но можно. Посетитель, казалось, услышал ответ и продолжил:

- Я хотел спасти одного человека, но не смог, а только вымок. Вода ледяная. А над несчастным сомкнулись воды чёрные. Утоп он, - сказал и поднял на Саню потемневшие серые глаза. Видно было, что жалеет того, утопшего, а не себя.

- Что ж вы так...- выдавил наконец Саня первые слова.

- Яша, зовите меня Яша, - ответил посетитель, со вздохом сбрасывая покрывало.

Открылись уныло висящие, мокрые, в пятнах мазута крылья. Бело-голубые перья пачками опадали вниз, обнажался нежный пух и кожа - вся крупных пупырышках, как у ощипанных кур. На тонком теле болтался, облепляя, мокрый - Саня с трудом вспомнил слово - хитон.

Саня засуетился, скрывая растерянность, кинулся в угол к коробкам с «дачным и гаражным», достал старые свои треники, бабушкины тёплый халат и кофту, валенки, помнящие Брежнева, протянул ангелу вместе с ножницами и сам отвернулся.

Под щёлканье ножниц успел подумать, что происходит что-то невероятное, необъяснимое и, наверное, чудесное. Хотя фигура ощипанного ангела в халате и валенках была чудовищно нелепа, а крылья в тепле удушливо завоняли мокрым пером.

Но сам ангел светло улыбался:

- Так намного лучше.