Исчезновение золотой курицы, или держите меня семеро!

Кощей скрипел зубами, когда Дульче в пижаме сидела в сокровищнице, скрестив ноги, и примеряла все украшения из большого сундука, доверху забитого всякой всячиной – каменьями самоцветными, украшениями заморскими, диадемами всякими и бусами, и прочей женской дребеденью. Он даже поклялся, что велит притащить этот сундук в опочивальню, но жена хотела здесь и сейчас перемерить все. Вернее, не все, а ВСЕ. Нацепив на себя несколько ожерелий, на каждый палец кольца по три штуки, на голову корону, она с алчным взглядом рылась в сундуке, спрятавшись там чуть не по пояс, а потом шла наверх как новогодняя елка, наотрез отказавшись снимать сокровища с себя.

Как уж ее муж не убеждал, что это все итак ее, она не снимала и первые несколько дней спала в короне, пока не явилась ее бабуля, уговорившая внучку запереть сокровища в сейф, а то «ходют тут всякие!». Теперь Дульсинея Бессмертная зверем смотрела на любого, кто смел даже взглядом мазнуть в сторону входа в сокровищницу, а сама перед сном открывала тетрадку с записанными в ней перечнями и считала вместо овец золото и бриллианты. Судя по всему, в животе у нее поселился кто-то до одури жадный. Настоящий Кощей, шутил Чернобог, заявившись в момент обострения ревизии и застав невестку попой кверху в очередном сундуке.

Сын его закатил глаза и покачал головой. Сил его больше не было с этим справляться.

Вот и сейчас, проводив взглядом довольную женщину, Коша вздохнул. Он знал, что означает этот взгляд – Дульче в спальне сейчас примется перемерять все украшения, после чего спустится в подвал и там будет пересчитывать золотые слитки, а потом жаловаться, что кто-то их трогал и сдвинул на сантиметр с места, не иначе, утащить пытался.

Семейная жизнь становилась пыткой.

- Ничего! – хохотнул Змей, - скоро родит, там придурь вся пройдет, как рукой снимет.

- Если бы! – вздохнул Коша, покосившись в сторону лестницы на второй этаж.

- Точно-точно! – хмыкнул Валигор.

- Тебе-то откуда знать? – съязвил Валидуб.

- Ты не помнишь, как к нам приезжал Гвидон и жаловался на свою лебедь, которая, когда наследника носила, как сумасшедшая гнездо вила? Что там у нее в голове сдвинулось – неизвестно, только она яйцо сносить собралась, будто настоящая птица, а для этого на постели соорудила кокон из веток и камней.

Забыл?

- Точно! – брат хмыкнул. – Так что ты, Коша, жди, скоро и твоя нормальной бабой станет, как прежде.

- Господин! – Андрюшенька появился также внезапно, как ушел.