Ангел и Ромашка

- Скажи, что это вокруг за отрыжка юного художника-сюрреалиста?

- Ты о чем? - удивилась она.

- Я говорю, - обводя для наглядности рукой окружающий ландшафт, - что это за место такое? Красный песок, вернее много красного песка, красные же камни - хотя, судя по их величине, не камни, а глиняные големы - и невыносимая жара… О, зацени небо! Ячный желток вместо солнца, розовые пони вместо облаков и, в довершении всего, рисовавший их Сальвадор Дали, в процессе, по-видимому, опрокинул склянку с сиреневыми чернилами.

- А, по-моему, нормально, - спокойно ответствовала Маша.

- Нормально?! - я ткнула пальцем в небо и вопросительно взглянула на эту «нормальную», - а ничего, что на Земле подобного эпатажа нет!

- А вдруг есть, ни ты, ни я не обошли земной шар вдоль и поперек, - попыталась урезонить меня наивная Ромашка.

- Мааш, какая Земля?! Нереально в одну секунду глотать морозный воздух в родном городе, а в следующее мгновение сохнуть в таинственной и никому не известной пустыне планеты Земля с таким набором отличительных черт!

- И где мы тогда по-твоему? - всё также спокойно спросила сестрица.

- Нууууу, - ещё раз внимательно оценив представленный вариант нашего размещения, выдала рациональное предположение, - мы либо просматриваем совместное загробное кино, и не черно-белое, а красно-сиренево-желтое, либо мы совсем не на Земле!

- Ангелина, - серьезное начало, - я, конечно, понимаю, что современное романтическо-фантастическое писАтельство перенаселено попаданками различной степени одаренности и стервозности, но это сказки, а ты, вроде как, взрослая девочка.

Нокдаун.

Но, нет, мы так запросто не сдаемся. Поднимаемся, отряхиваемся, и в бой:

- Хорошо, скажи тогда, что ты думаешь об этом месте.

- Только факты и ничего кроме фактов: пустынно, песочно и скАлисто, знойно, но там имеется вода, - махнула рукой за спину в область скопления темно-красных валунов, - объективно непонятно, где мы оказались, но, полагаю, выясним.

Оптимистка моя. Факты-излагательная.

- Не пропадем, ага - эхом повторила я. Находиться без движения на сильно разогретом песке было невозможно. Стопы уже прожарились до хрустящей корочки, и в верх, по ноге, принялись ввинчиваться горячие иглы, выше и выше, будто норовили пробраться до сердца и вонзиться в него с вожделением изголодавшегося стервятника. - Машка, умоляю, пойдем к воде, не могу больше тут стоять.