Крепкий орешек для ректора

Крепкий орешек для ректора

Татьяна Линг

Глава 1

Изабель

— И ты думаешь, Изабель согласится?

Писклявый голос сводной сестренки заставляет меня остановиться возле двери. Подслушивать плохо, но сплетничали обо мне, поэтому… Я быстро оборачиваюсь, проверяя, нет ли кого из слуг позади, и льну ухом к двери.

— Кто ее спрашивать будет?

Я даже представила, как мачеха выгибает при этом свою тонкую и ярко окрашенную черной краской бровь.

— Но аукцион?! Разве мы сможем провернуть это? — снова пищит названная сестренка.

О каком аукционе речь? Уж не о тех ли запрещенных торгах, на которых старикашки могли приобрести в «служанки» молодую красавицу и делать с ней что захотят? Причем проданные люди лишались всех прав. В том числе на наследство! Мачеха решила таким образом присвоить деньги, которые я получу после смерти отца? Да быть такого не может!

— Изабель и не поймет, что происходит, — снисходительно заявляет вдова. — Нам под любыми предлогами мы выманим ее из дома в нужное место, там покажем ее заинтересованным магам, и, считай, дело состряпано!

— Но она будет сопротивляться! — резонно заявляет Аннабель. — Я слышала, продавать можно лишь того, кто сам подпишет соответствующие документы и будет согласен.

— И ты правда в это веришь?

Я снова представила пронизывающий и холодный взгляд женщины, заменившей мне мать.

— Но тогда как?

Сводная сестра не отличалась сообразительностью, но я могла предположить. Любое заклинание мага-отступника, любое магическое зелье — и три часа моего полного согласия будут обеспечены. Ведь воспользовалась же она запрещенными магическими силами, чтобы заткнуть меня? Я и слова сказать не могла против нее, вот как действовало заклинание, которым меня связали на многие годы.

Отшатываюсь от двери. Вовремя, поскольку та распахивается и на пороге появляется мачеха, разодетая в пух и прах, в темно-красное парчовое платье. Яркий макияж дополняет ее образ — полнейшая безвкусица. И как мой отец мог ее выбрать? Корнесса («корнесс, корнесса» обращение к знати — прим.автора) Матильда Грейш совершенно не похожа на мою мать как внешне, так и внутренне. Стоило ей переступить порог нашего дома, как моя жизнь изменилась до неузнаваемости, а я сама превратилась из любимой дочери в прислугу.

Женщина прищурилась, проверяя, не подслушивала ли я их разговор. Если поймет, что этим я и занималась, закроет в комнате и не выпустит до времени аукциона. Слишком хорошо я ее выучила за эти годы.

— Доброе утро! — выдавливаю из себя.